Юный техник 1982-07, страница 44

— Мсжи-мани-мани. — лели шведские певцы. — Мани-мани-мани...-— Томат был недоволен. Я его понимал. Ему приятнее было бы услышать 'реек и всяческие неполадки. А так даже не пострадаешь... Вдруг звук песни оборвался и началась бесконечная пауза. Томат прямо подпрыгнул на стуле. Что же произошло? Вроде мы все делали правильно.

— ..мленное солнце нежно с морем прощалось, в этот час ты призналась, что нет любви, — запел вдруг противный, сладкий голос.

— Чего? — спросил Томат и поглядел на меня.

— Не понимаю, — сказал я искренне.

Гут снова загремел оркестр на тему «мани-мани-мани». Но ненадолго. Почему-то «мани» начали перебиваться фортепьянными аккордами. Могучими аккордами, а потом совсем отступили в сторону, исчезли, и загремел шаляпинский бас.

— Это что такое? — почему-то Томат обратился с этим грозным вопросом к моей матери. А мать ничего лучше не придумала, как предположить:

— Может, брак? Заводской брак, ведь это бывает?..

— Брак? А кто вместе со мной с первой до последней строчки прослушивал эту пластинку еще два дня назад? Не вы ли вместе с вашим сыном и Людмилой? Неужели вы забыли, что два дня назад пластинка играла в совершенстве? Бе-зу-ко-риз-нен-но!

Мысли во мне -носились как стая перепуганных мух. Что случилось? Ведь это была та самая пластинка. Никакого сомнения в этом. Я не вынимал из пакета осколков. Только когда высыпал их на поднос. Что говорил Манин о слоях памяти? У вещей есть несколько слоев? Сначала память о том, что было вчера, потом память о более раннем состоянии? Неужели мы ошиблись? То есть Макар ошибся? Нет, легче всего теперь упрекать Макара. Сам потащил, и сам недоволен.

— Костя, может, ты знаешь? — спросила меня мать. Как ей хотелось, чтобы все обошлось!

— Ничего не знаю, — буркнул я.

— А я знаю, — сказал Томат уверенно. — Константин погубил мою пластинку, а потом нашел где-то другую, бракованную. Именно так. Это не моя пластинка.

— Ваша, честное слово, ваша! — Тут я мог дать честное слово. Потому что пластинка и в самом деле была его.

— Мне грустно, — сказал Томат, — мне грустно сознавать, насколько человек может быть нечестным в таком юном возрасте. Простите.

И ушел, даже не сняв пластинку с проигрывателя.

— Костя, ты в самом деле... — начала было мать.

Я не ответил. К чему все эти оправдания? Я снял пластинку с проигрывателя и понес к свету, чтобы посмотреть, нет ли на ней трещин или швов. Ничего подобного. Наверное, надо смотреть под микроскопом. Правда, мне показалось, что в некоторых местах бороздки были пошире, в других — поуже.

— Ты чего? — раздался голос под окном.

Там стоял Макар.

— Ты мне и нужен, — сказал я. — Погоди, я к тебе выйду, дома не хочу говорить.

Взяв с собой пластинку, я махнул через подоконник. Макар как увидел пластинку, сразу понял, что дело неладно, но ничего не спра

42