Юный техник 1992-07, страница 50

Лукиан улыбнулся.

— И самые разные. Не только религиозные. Подумайте об этом. Мы знаем, сколь сурова правда. Прекрасное куда более предпочтительнее. Мы изобретаем прекрасное. Вероисповедания, политические движения, высокие идеалы, любовь и дружбу. Все это ложь, обман. Это мы придумали их и многое, многое другое. Мы совершенствуем историю, мифы, религию. Разумеется, и ложь наша зачастую несовершенна. Но, возможно, придет день, когда мы предложим столь великую ложь, что в нее поверит все человечество. А пока приходится обходиться тысячами маленьких обманов.

— До вас, Лжецов, мне нет никакого дела,— ледяным голосом ответствовал я.— Вся моя жизнь посвящена поиску правды.

Лукиан снисходительно усмехнулся.

— Святой отец Дамиэн Хар Верис, рыцарь-инквизитор, уж я-то вас знаю. Вы сами Лжец. Вы усердно трудитесь. Ваш звездолет опускается то на одной планете, то на другой, и на каждой вы уничтожаете всех, кто смеет сомневаться в лжи, которой вы служите.

— Если моя ложь хороша, зачем же вы ее покинули?

— Можете ли вы знать, что в действительности произошло три тысячи лет назад? — Губы его снова разошлись в улыбке.— У вас один Иуда. У меня — другой. Мы оба опираемся на книги. Ваша правдивее? Вы и впрямь в это верите? Я допущен лишь в первый круг ордена Лжецов. И не знаю всех наших секретов, но мне известно, что орден наш очень древний. И я не удивлюсь, если окажется, что Евангелие написано такими же людьми, как и я. Возможно, Иисуса никогда и не было. Как и Иуды.

— Я убежден, что вы ошибаетесь,— возразил я.

— А добрая сотня людей в этом здании искренне убеждены, что святой Иуда был таким и только таким, как написано в «Пути креста и дракона».

Медленно я поднялся.

— Вы такой же фанатик, как и любой другой еретик. И я жалею вас, потерявшего веру.

Встал и Лукиан.

— Пожалейте себя, Дамиэн Хар Верис. Я обрел новую веру и счастлив. Вас же, дорогой друг, мучают сомнения, и душа ваша мечется, не находя покоя.

— Это ложь!

— Пойдемте со мной,— Лукиан коснулся маленькой пластины на стене, и картина, изображающая Иуду, плачущего над драконами, исчезла, открыв уходящие вниз ступени.

В подвале высился большой стеклянный аквариум, заполненный зеленой жидкостью. В ней плавало нечто с огромной головой и крохотным тельцем. От рук, ног к стенам аквариума бежали трубки, исчезающие в каких-то машинах. Они-то, наверное, и поддерживали жизнь этого уродца.

Когда Лукиан включил свет, уродец раскрыл глаза. Большие, черные, они, казалось, заглядывали мне в душу.

46