Юный техник 1994-04, страница 50

Мы дошли до переднего крыльца и остановились лицом к полусгнившему сараю, который раскорячился по ту сторону и портил весь вид. Я ухватился за эту тему — ведь мне хотелось прощупать дядюшку Отиса, понять, что имела в виду тетушка Эдит,— и выразил сожаление, что позавчерашняя гроза не повалила этого сарая.

— Сарая? — нахмурился дядюшка Отис.— Какого сарая? Здесь нет сарая, мой мальчик! Ничего, кроме вида — красивейшего вида в Вермонте. Если ты видишь там сарай, тебе надо со всех ног бежать к врачу.

Как и рассказывал Джад, дядюшка говорил до того убедительно, что мне невольно захотелось еще раз взглянуть на это злосчастное строение. Взглянул — и долго еще таращил глаза, а может, и хлопал ими.

Дело в том, что дядюшка Отис не солгал.

Никакого сарая не было... теперь не было.

За ужином у меня зародилось невероятное подозрение. После еды дядюшка Отис уселся в гостиной читать газету, а я вслед за тетушкой пошел на кухню.

Когда я рассказал тетушке Эдйт про сарай, она только вздохнула и посмотрела на меня затравленными глазами.

— Да,— прошептала она,— это все Отис. Я поняла еще вчера, когда пропала статуя... мы были в магазине Симпкинса. Я как раз смотрела на нее, но вдруг Отис произнес свои любимые слова — и ее просто не стало; прямо у меня на глазах. Тогда-то я и отправила тебе телеграмму.

— Ты хочешь сказать,— переспросил я,— что с тех пор, как в Отиса ударила молния, его упрямство приняло новый оборот? Он и раньше считал, что вещей, которые ему не по нраву, не существует в природе, но этим все и кончалось. Значит, теперь, когда он так считает, вещи перестают существовать из-за того, что каким-то загадочным образом обострилось его чудовищное упрямство?

Тетушка Эдит кивнула.

— Просто исчезают! — закричала она почти в истерике,— Стоит ему сказать, что веши нет, и она исчезает.

Признаться, от такой мысли мне стало не по себе. Пришло в голову множество нежелательных вариантов. Список вещей (и людей), в которых не верил дядюшка Отис, был длинный и разнообразный.

— Как, по-твоему,— спросил я,— есть какой-нибудь предел? Статуя, сарай — это ладно, но где он, по-твоему, остановится?

— Не знаю,-— ответила она.— Может, никакого предела и нет. Отис страшно упрям и... ну, например, вдруг кто-нибудь напомнит ему о плотине? Вдруг он заявит, что никакой плотины нет? У нее высота тридцать футов, и как вся эта вода хлынет...

Тетушка Эдит могла и не продолжать. Если дядюшке Отису ни с того ни с сего взбредет в голову заявить, что в Хиллпорте нет пло-ттоы, освобожденная вода сотрет городок с лица земли, а может быть, и погубит пятьсот его обитателей-

— й потом, не надо забывать, что он никогда не верит во всякие дальние страны с диковинными названиями,— прошептала тетя Эдит,-— Занзибар, Мартиника.

46