Юный техник 1997-05, страница 19
ВЕСТИ ИЗ ЛАБОРАТОРИЙ чивается из памяти, а другая запоминается на всю жизнь». КРЕБ располагается в ядре клетки и работает как своего рода выключатель. Когда он в режиме включения, то запускает синтез других белков, из которых строятся «мостки» между клетками, расширяя здание долговременной памяти. А когда выключен — останавливает этот синтез. Так что КРЕБ сам по себе — вещество не простое, а состоит из двух разнополюсных белков. Команды из центра, оценивающие необходимость дальнейшего запоминания, приходят к тем из них, которые призваны выполнить ту или иную функцию. Они и называются соответственно: КРЕБ-активатор и КРЕБ-репрес-сор. Первый — включает, а второй — выключает синтез. Раз есть белки, значит, есть и гены, которые ими ведают. Последние и обнаружил биолог Джерри Лин, который затем вместе со своими коллегами наделил ими дрозофил. В результате у одних мушек получился избыток КРЕБ-активаторов, а у других — КРЕБ-реп-рессоров. Первые сделались сверхпамятливыми, а вторые — сверхзабывчивыми. Обыкновенная мушка через 10 сеансов запоминает, что за определенным запахом следует удар электрическим током. При излишке активаторов рефлекс вырабатывается уже с первого раза. А вот с избытком репрессоров и сто повторений не идет впрок. «Невольно вспоминаются студенческие годы, — говорит Лин. — Некоторые из моих сокурсников за ночь ухитрялись запомнить весь учебник, даже на спор прочитывали наизусть любой параграф на указанной им странице. Но спроси его через пару дней после экзамена — и выяснится, что в памяти не осталось ничего. Знать бы тогда все секреты памяти. Ведь наши памятливые мушки не забывают ничего». Ученые объясняют, почему так происходит. Те студенты, что пытаются выучить учебник непосредственно перед экзаменами, просто не дают организму времени нарастить мостки долговременной памяти. И тут никакие КРЕБ-активаторы не помогут. Вся информация держится лишь в оперативной памяти, которая очищается тотчас после экзамена. Но для чего тогда нужны организму КРЕБ-репрессоры? Ведь если бы их не было, наша память обладала бы уникальными возможностями. Думается, природа поступила очень мудро — без 17 |
