Юный техник 2002-09, страница 45
даться, пока она освободит проход. Она почти никуда не выходила, разве что за своим котом, тоже необычайно жирным и при этом страшным непоседой. Часами, стоя под окнами, она взывала своим тонким, пронзительным голосом: «Кис-кис-кис...» А когда наконец он выползал из подвального окошка и, взбрыкнув задними ногами, мчался наверх, для нее начиналось долгое, мучительное восхождение. И вечно на нем был синенькии застиранным халат, напяленный поверх ночной рубахи, а на голоЕе копна нечесаных волос, в которых торчали обмусоленные розовые и голубые девчачьи бантики. Уже тогда старуха сильно и подолгу болела. Мама часто помогала ей. Отчетливо помню, как она заворачивает в кухонное полотенце маленькую кастрюльку борща («чтобы не простыл») и кладет сверху три ломтика белого хлеба: «Отиеси Раисе Алексеевне, ей трудно самой готовить, да налей в тарелку, смотри». Не скажу, чтобы это поручение вызвало у меня бурю восторга. Поднимаясь по ступеням, я бормотал себе под нос что-то очень недовольное. Руки у меня были заняты, и я пнул дверь ногой. Дверь оказалась незапертом. «Кто там?» — послышался из комнаты слабый голос. Войдя, я увидел, что Рамса Алексеевна лежит под одеялом. Ее халатик висел на спинке стула, придвинутого к изголовью дивана, и стояли на столе пузырьки с разноцветными пробками. Пахло бромом и еще какими-то лекарствами. Волосы были распущены, а голубые и розовые ленточки торчали из-под подушки. Меня поразила нищета обстановки. Рассохшимся шифоньер с прищемленным дверцей тряг.ьем, обшарпанная тумбочка с допотопным телевизором и этот диван со сползшими до пола простынями — вот и вся обстановка. Паркет на г.олу был выщерблен, и местами виднелась шершавая основа. Впопыхах я забыл все мамины наставления, просто сунул кастрюльку ем в руки и, ничего не сказав, сбежал. Сразу от Раисы Алексеевны я отправился на улицу. Уже потом мне пришло в голову: как же она будет есть борщ из кастрюли, да еще без ложки? Домом я вернулся только вечером. Меня сразу насторожил нео- Художник Ю.СТОЛПОВСКАЯ |
