063. Спасо-Елеазаровский монастырь, страница 14

подвижники

Высоко-Петровский монастырь в Москве, где Гавриил Зырянов сподобился принять не только монашеский постриг, но и множество скорбей, послуживших к укреплению его духа. Впоследствии ему предстояло перенести многое и в Раифской, и в Седмиозерной пустыни, но «закалку» он получил именно здесь.

Небесным покровителем прп. Гавриила во иночестве стал святитель Тихон Задонский — в монашество его постригли 13 августа (по старому стилю), в день его памяти. На фото: памятник святителю Тихону Задонскому в Задонском Рождество-Богородицком монастыре.

письма старца Амвросия и сердечная молитва поддерживали его. Старец советовал ему оставить Москву, бежать из нее. Отец Тихон видел всю справедливость этого совета и ждал только случая, когда будет наиболее удобно исполнить его.

В 1880 году состоялся перевод прп. Гавриила в московский Богоявленский монастырь. Здесь обстановка была более здоровой, чем в Петровской обители, а с казначеем о. Филаретом иеродиакон Тихон сошелся весьма дружески. И все же чем дальше, тем яснее он понимал, что жизнь в Москве опасна для него, что она затрудняет прохождение монашеского пути. И преподобный стал отпрашиваться у начальства в отпуск. Он имел намерение посетить родные места, а по дороге остановиться в Раифской пустыни, куда его давно приглашал настоятель. Однако до дома он так и не доехал — в пустыни ему пришлось остаться из-за

случившейся с ним лихорадки. Раиф-ская братия приняла о. Тихона радушно. В 1883 году он был посвящен во иеромонаха, а настоятель вскоре сделал его братским духовником. Но и здесь начались искушения. Дело в том, что игумен стал вдруг опасаться отца Тихона. Он знал о его духовных дарованиях — в том числе и о прозорливости, — и в недобрую минуту настоятелю показалось, что преподобный может навредить ему. Естественно, ничего такого и в уме у смиренного иеромонаха не было, но тем не менее окончилось его пребывание в Раифской пустыни весьма драматично.

По указанию, пришедшему из консистории, отцу Тихону пришлось выехать из Раифской пустыни в Казань, где он должен был принять обязанности казначея архиерейского дома. Назначения этого о. Тихон не желал и уверял настоятеля, что отлучается из монастыря на два месяца, не больше.

Через несколько дней после прибытия в Казань он встретил в архиерейском доме раифского казначея и просил его — выражая надежду на скорое возвращение — прислать ему теплый подрясник. Казначей, лелеявший мечту со временем стать настоятелем (и в этом смысле боявшийся преподобного) передал его просьбу игумену в совершенно превратном виде — мол, иеромонах Тихон просит прислать ему все вещи, так как житье в Казани ему очень нравится и новое назначение его вполне устраивает («Я-де, понасолю теперь игумену»). Спустя недолгое время на двор архиерейского дома въехала повозка. Возница, промокший до нитки (осенний дождь лил, как из ведра), вошел в келью отца Тихона. «А я тебе вещи привез, — сказал он. — Только промокли они... Да и грязью забрызгались».

Это было изгнание, какого отец Тихон уж никак не заслужил. В довершение ко всему раифский игумен добился