063. Спасо-Елеазаровский монастырь, страница 12

«ШШШаШЬ!»

Преподобный Гавриил (Зырянов) прожил долгую жизнь. Его могли бы «оспорить» друг у друга несколько обителей — в Оптиной он начинал свой послушнический путь, в московском Высоко-Петровском монастыре принял иноческий постриг, Седмиозерная пустынь может гордиться тем, что старец Гавриил несколько лет настоятельствовал в ней. А последние годы жизни преподобный провел в Спасо-Елеазаровском монастыре.

/Ареди односельчан семья Зыряно-I "вых выделялась если не зажиточ-дИностью, то особой набожностью. %]/ И «сам» — Федор Зырянов — был грамотен, и жена его Евдокия читала

Евангелие и жития святых. _

Воскресные дни в этом доме I блюли строго: после обедни I и праздничной трапезы не- I пременно читали «из боже- I ственного». Дети — Женя, I Агнюша и Ганя — слушали, I затаив дыхание. Особенно любили они рассказы о святом праведном Симеоне Вер-хотурском, чтимом по всему Приуралью и Сибири.

Ганя, будущий схиархи-мандрит Гавриил, появился на свет в 1841 году, в середине марта, когда в родной его Пермской губернии весна едва-едва собирается с силами. Он был младшим в семье и рос, греясь в лучах любви отца, матери, сестер. Да и вообще Зыряновы жили дружно. Дети не знали ни побоев, ни грубых окриков. Будучи глубоко религиозной женщиной, Евдокия Зырянова воспитывала их совершенно особым образом, о чем впоследствии вспоминал старец Гавриил: «Бывало, нашалишь, а матушка и скажет: "Ганя, не шали! Вот ты все не слушаешь — шалишь, а мне ответ надо за тебя отдать Богу... Ты своими шалостями грехи выращиваешь, — потом и сам с ними не сладишь" А молодость берет свое: как ни удерживаюсь — опять и нашалю... Тут матушка, бывало, встанет на колени пред образами и начнет со слезами вслух жаловаться на меня Богу и молиться: "Господи! вот, я вымолила у Тебя сына, а он все шалит,

не слушает меня. Что же мне с ним по- пускали: вдруг наслушается чего-нибудь делать? И сам погибнуть может, и ме- непотребного от мальчишек. А уж как ня погубить... Господи! Не оставь, вра- он лелеял мечту вдосталь покататься на зуми его, чтоб не шалил!" И все в этом салазках! И вот, дождавшись первой нероде— молится вслух, плачет. А я стою дели Великого поста, которая в дерев-

_ не блюдется со всем тщани-

I ем, Ганя отправился на опу-I стевшую горку. «Теперь-то I можно», — решил он. Ведь I на горке-то никого нет! Но I насладиться катанием он не I успел. Почти тут же налетел I на палку с ржавыми гвоздя-I ми. Пропорол и штаны, и но-I вые валенки. Кровь хлещет. I А пуще не от боли плачет Га-I ня, а от страха — что-то ему I тятенька с маменькой ска-I жут. Прибежал домой, за-I брался на сенник и молится: I «Святой праведный Симеоне, I Верхотурский чудотворче, I исцели меня, исцели, пожа-I луйста!» И каялся, и испра-I виться обещал, и так напла-I кался, что даже уснул. А про-I снулся — от глубокой раны I только след остался, как буд-I то она зажила уже несколь-I ко недель назад. И вспом-I нил мальчик, что во сне ему I явился праведный Симеон, и он, Ганя, пообещал ему идти к его мощам в Верхотурье (280 верст). А праведный Симеон провел по его ноге и пропал. Только через несколько лет смог Гавриил Зырянов выполнить свой обет. Родители отпустили его в Верхотурский монастырь с сестрами и большой группой богомольцев. Семь дней пробыли паломники в обители. И уже собирались в обратный путь, когда Гане явился странник — удивительно похожий на праведного Симеона. «Монах будешь, — сказал ему он. — Схимник будешь!»

Портрет схиархимандрита Гавриила (Зырянова), хранящийся в Спасо-Елеазаровском монастыре.

возле — притихну, слушаю ее жалобы. Стыдно мне станет, да и матушку жалко. "Матушка! а матушка! я больше не буду..— шепчу ей несмело. А она все просит Бога о мне. Я опять обещаю не шалить; да и сам уж начну молиться рядом с матушкой».

Со всем тем детей держали строго. Например, салазки у Гани были, а вот на деревенскую горку его не очень-то