Вокруг света 1955-02, страница 41

дальнего дома. Художник наносил на холст очертания облаков, когда проходивший мимо рыбак, указывая на движущуюся между облаками точку, сказал ему: «Обязательно нарисуй и его — это теперь тоже- часть нашей дельты». Это был вызванный по телефону санитарный самолет, направлявшийся в Тульчу, чтобы сбросить лекарства для больного ребенка...

Я вспомнил полные оживления клубы, которые видел в рыбачьих поселках, баржи, привозившие необходимые на зимний период товары, комфортабельный дом отдыха рыбаков в Матице, даже новую спецодежду рыбаков... И я подумал, что недавно, когда власть была еще в руках капиталистов, люди эти жили в самой жестокой нищете.

Мы поплыли дальше на восток, любуясь пламеневшим на небе восходом. Яркий, словно дышащий свет залил все вокруг. Огромные камыши, будто тронутые невидимой рукой, наклонили пушистые метелки, приветствуя солнце, а затем все снова застыло в неподвижности. Казалось, что в этом безмолвии только мы, трое людей в лодке, живем и дышим.

— Как в пустыне! — вырвалось у меня.

Рыбаки только улыбнулись. «Пустыня? — как бы говорили их улыбки. — Вот увидишь!»

И я увидел.

Карп нагнулся, взял со дна лодки шест с трезубцем на конце, размахнулся и, громко крикнув, сильно ударил по сухим камышам. Камыш зашуршал, затрещал по всему берегу. Зазвучал резкими, незнакомыми тонами. Словно откуда-то с вершины горы сорвались глыбы снега и льда и покатились вниз, в пропасть. Небо неожиданно закрылось чем-то темным, точно туча или шквал пролетели над камышами и потерялись вдали.

Я поднял глаза Не было ни туч, ни обвала, ни шквала. В ясном небе кружились тысячи и тысячи птиц всех размеров и цветов, гневно крича на непрошенных пришельцев, которые обеспокоили их до наступления утра. Хлопали крыльями черные лысухи, белые цапли, утки, гуси, выпи, а с ними и пепельные ястребы и другие птицы, забывшие вражду перед лицом общего врага.

Снизу из камыша продолжали вырываться все новые и новые крылатые аборигены, вместе с остановившимися здесь на отдых перелетными стаями заполняя воздух, закрывая свет и яростно

заявляя о своем праве владения широким царством дельты.

— Ничего себе пустыня! — не сдерживаясь больше, засмеялся Васильев над моим замешательством. — Эх, ружье бы сейчас, — добавил он с ноткой сожаления.

Малыхин налег на весла. Лодка шла прямо по водорослям и кувшинкам, сочные стебли которых медленно опускались вниз.

Мы уже миновали поселок Ва-карь. Немного дальше, укрытая в камышах, стояла лодка Карпа. Он покинул ее тут вчера, когда ставил верши.

Карп вычерпал дождевую воду, скопившуюся в лодке, и перешел в нее, взяв узелок с едой. За собой он позвал и меня.

Здесь мы расстались с Малы-хиным.

— Верша, — сказал мне Карп, когда мы устроились в его лодке, — это такая снасть. Она вроде бочки с обручами из прутьев, но стенки ее не деревянные, а из частой сетки. На одном конце верши воронка отверстием внутрь — тоже из сети. Через эту воронку рыба входит и больше уже не может выйти. Она как в западне. Как проглотила ее верша, так она там и остается...

— А почему рыба идет в вершу?

— А вот слушай. Вода совсем не такая спокойная, как это кажется с поверхности. Ниже она все время движется то туда, то сюда, будто ветер ее гоняет. В затонах сталкивается очень много течений, но все они в конце концов направляются к стрежню. Это ведь не пруд, не лиман, это Дунай, а Дунай помаленьку, потихоньку течет к морю. Это во-первых, а во-вторых, когда всходит солнце или луна, рыба, как известно, выходит на клёв и поиграть. Шныряет туда-сюда, найдет мошку, рыбку поменьше, так и плавает среди течений. Но потом, когда поест и захочет отдохнуть, что ей делать? Остановиться так просто в течении? Нельзя, потому что опомнится она в море, в соленой воде.., А там ей не нравится. Нашей рыбе вода нужна пресная. Дунай-то в море течет, а рыбе лучше здесь оставаться. А чтобы остаться, нужно найти укрытие в иле, в зарослях, на дне или в верше.

— Неважное укрытие!

— Тебе вот смешно, а так и есть. Рыба, скажем, приходит сверху и старается забраться в камыши, где вода поспокойнее. Думает: спрячусь здесь и сосну маленько; рыбаки, мол, меня будут искать на середине реки. Ну а мы идем не туда, куда она думает, а сюда, где она хочет отдохнуть. Придем и спросим: «Здесь ты, рыбка?» А уж она, хочешь не хочешь, отвечает: «Здесь».

— Как это отвечает? — удивился я.

— Вот смотри как, — улыбнулся опять Васильев-второй, беря тре-

35