Вокруг света 1955-02, страница 42

зубец. — Смотри внимательно на воду перед лодкой. Видно что-нибудь?

— Нет.

— Правильно, не видно. А теперь, ₍— спросил он, погружая трезубец в воду под углом, — видишь пузыри на воде?

— Вижу.

— Вот так и отвечает рыба. И как ответит, мы рыбаки принимаемся за дело. Ставим верши, а проходы между ними закрываем длинными сетями — получается вроде плотины. Рыба хочет пройти в камыши. Видит: сеть ее не пускает. Она и начинает искать выхода и вот так и тычется, пока не попадет в вершу. «Пожалуйста, дорогая, проходите здесь, — приглашает ее верша. — Заходите, я вас отправлю на прогулку: поездом до Бухареста, а там — на сковородку или в кастрюлю»... Вот так и ловим рыбу, товарищ, — заключил Карп Васильев-второй свою лекцию о ловле рыбы вершами. — Теперь за работу, а то вон уж как □ассвело. Потом поговорим.

« * *

Плыть дальше на веслах было невозможно — мешали густые водоросли. Настала очередь шеста с трезубцем, при помощи которого молодой рыбак ловко направлял лодку через узкие извилины и протоки. Наконец мы подошли к первым вершам, о местонахождении которых говорили верхушки шестов, удерживавших их в нужном положении. Карп вытащил вершу. Внутри ее трепетала груда карасей, окуней и другой рыбы.

Следующая верша приготовила ему неприятный сюрприз. В ней была одна-единственная рыба — огромная щука.

— Да-а, подложила ты мне свинью, кумушка, — недовольно ворчал Карп, выбрасывая ее в лодку, — поторопилась залезть первой, чтоб тебя! Разлеглась, как дура, только рыбу пугать! Ты что ж, не знаешь, что ли, что если ты здесь, больше уж никто не войдет?

Рыбак оставил щуку в лодке и продолжал работать. Очищая от рыбы одну вершу за другой, он ругал на чем свет стоит уловки окуней и щук, которые «словно не знали другого дела, как только рвать сети и стараться во что бы то ни стало улизнуть»...

Однако повреждения не были непоправимыми. Карп в нескольку минут чинил сети, да с таким мастерством, что они становились как новые.

•— Поставим-ка их опять, — сказал он тоном, по которому можно было угадать, что это самая трудная часть работы.

Некоторое время он осматривался и промерял трезубцем глубину реки, а затем начал расставлять верши, но в другом направлении: изменилось течение.

Шесты глубоко уходили в ил. верша тихо опускалась вниз, медленно увлекая за собой шлейф сети. Теперь на поверхности виднелась только легкая рябь. Но рыбак все знал: запуталась ли сеть, хорошо ли она натянута, прямо ли стоит под водой? И там, где было что-либо не в порядке, он задерживался: переводил лодку, измерял глубину, вытаскивал шест. Руки его все время были заняты установкой верш, починкой сети, а ноги удерживали лодку прямо около воткнутого трезубца.

— Готово, — заявил он наконец. — Теперь разберем рыбу. Щуку возьмем не меряя, окуней тоже — это хищники. А тебе чего здесь надо, дурачок? — рассердился он на маленького карпа, который бился на дне лодки. — Зачем ты полез в вершу, такой маленький? Иди-ка домой, — выбросил он рыбку назад в воду, — придешь, когда подрастешь, понял?

йУ

ч

m

Когда он закончил работу, солнце показывало полдень. Лодка осела от тяжести, и ее борта только на несколько пальцев поднимались над водой.

— Вернемся к лабазу?

— Подождем немного. Малыхин еще своих дел не кончил.

— А-а, значит, хотя по имени ты и «второй», а в бригаде все же первый?

— Да ведь я член союза рабочей молодежи — должен быть первым.

— Это, конечно, правильно. А вот скажи-ка, почему тебя зовут Карп Васильев-второй?

— Потому, что первый — это мой отец. Он тоже Карп Васильев. Это наш старый рыбацкий обычай.

Меняя тему разговора, он спросил:

— Хочешь винограда?

— Откуда?

— Я тебя могу отвезти на виноградник здесь, в дельте.

Сказано — сделано. Раздвигая камыши, мы продвигались очень медленно по мелководью. Но вот, наконец, лодка уперлась в остров. Карп ловко выпрыгнул на берег, срезал охапку камыша и прикрыл ею рыбу от солнца.

— Пройдем здесь, — сказал он и пошел вперед, прокладывая путь через высокую, сильно пахнущую траву и кусты ивняка. За кустами начинался огромный луг, по которому бродило стадо. Тут же было много домашней птицы.

— Вот это все, что видишь, называется Щипок. Здесь тысячи гектаров плодороднейшей -земли, очень подходящей для посевов. Тысячи, понимаешь? И подумай, на этом острове пока живет только около двадцати семей.

— И обрабатывают сами всю землю?

— Куда там! Каждый выбирает себе клочок, который кажется ему получше, и обрабатывает, как умеет. Остальное — целина. Но будь покоен, мы доберемся и до этого.

— Кто это мы?

— Мы, наша власть.

Мы подошли к винограднику.

Тропинка огибала стог сена, около которого стояло огородное

36