Вокруг света 1955-05, страница 27

издалека и лишь рисазал в воображении! Мы уже по другую сторону гор.

Гальяно мне не понравилось: селение показалось даже не селением, а кучкой беспорядочно разбросанных беленьких домишек, производивших жалкое впечатление. Гальяно расположено не на вершине горы, а в седловине неправильной формы, среди живописных глубоких оврагов. На первый взгляд оно выглядит не так сурово и неприветливо, как остальные здешние деревни. Вблизи Гальяно растет несколько деревьев, зеленеют кусты и лужайки. Именно это отсутствие сходных с другими селениями черт мне и не нравилось.

Я уже успел привыкнуть к ничем не смягченной, полной драматизма суровости Грассано, к его домам с облупившейся штукатуркой, к его загадочной и печальной задумчивости. Мне казалось, что деревенский вид Гальяно совершенно не гармонирует с общим обликом этого края, в котором нет ничего напоминающего обычную сельскую местность. А потом — возможно, это тщеславие — мне было неприятно, что место, где я принужден жить, имеет не мрачный, гнетущий вид, а выглядит чуть ли не гостеприимно.

Так узник находит большее утешение в темнице с традиционной толстой решеткой на окне, чем в камере, похожей на обыкновенную комнату. Но мое первое впечатление о Гальяно было во многом ошибочно.

...Рано утром меня разбудил не звон колокольчиков стада, как в Грассано, — здесь нет ни пастухов, ни пастбищ, — а цоканье ослиных копыт по камням мостовой и блеяние коз. Каждый день крестьяне поднимаются до рассвета, так как должны затратить ктс

Мне не хотелось заниматься больными, это не было моей профессией, но я сразу понял, что не смогу долго упорствовать...

Женщины меня умоляли, благословляли, целовали мне руки. Их сердца были исполнены надежды и глубокой веры... Я был удивлен и даже стыдился этого доверия, которое было столь же велико, сколь и незаслуженно. Я дал женщинам несколько советов и вышел вслед за ними из сумрака комнаты на залитую ослепительным светом улицу. Дома отбрасывали черные неподвижные тени; дующий из глубоких ущелий раскаленный ветер вздымал тучи пыли. Среди улицы в пыли чесались собаки.

Мои прогулки должны были строго ограничиваться пределами селения, и я отправился в первое путешествие вокруг своего «острова». Земли вокруг него оставались недостижимой далью, лежащей за Геркулесовыми столпами, установленными для меня поде-стой ¹.

Дом, где я жил, находился в более возвышенном конце селения, на небольшой площади. В глубине стояла белая церквушка, чуть больше соседних домов. У ее дверей священник грозил палкой группе мальчишек, которые показывали ему язык, корчили рожи и, наклоняясь, делали вид, что хотят поднять камни

два, кто три, кто четыре часа, чтобы добраться до своих полей у малярийных берегов Агри и Сауро или на склонах далеких гор,

Комната была залита светом. Снаружи доносились женские голоса и детский плач. Несколько женщин с детьми за плечами и на руках терпеливо дожидались, когда я встану Они просили, чтобы я вылечил их ребят. Дети были бледные, худые, с большими черными глазами на восковых личиках, со вздутыми и твердыми, как барабан, животами, с кривыми тонкими ножками. Малярия, которая здесь никого не щадит, уже сидела в истощенных от постоянного недоедания, рахитичных тельцах.

и бросить в него. При моем приближении мальчики разбежались, словно стайка воробьев. Потрясая палкой, священник прокричал вдогонку ребятам:

— Проклятые еретики, анафемы!..

— Это селение, от которого отвернулся господь бог, — сказал он, обращаясь ко мне. — В церковь дети приходят не молиться, а играть. Вы видели? Но если бы не они, в церкви вообще никого бы не было. Я отправляю службу перед пустыми скамьями. Здесь крестьяне даже некрещеные. И невозможно заставить их приносить мне в плату хотя бы то, что родит эта бедная земля. Я до сих пор еще не получил ничего из урожая прошлого года...

Попрощавшись с доном Трайелла, я пошел налево от церкви той самой улицей, по которой проезжал накануне, и дошел до крайних домов селения.

Еще вчера из окошечка автомобиля эта местность показалась мне гостеприимной, почти приветливой благодаря зелени и деревьям, Но теперь под безжа

1 Подеста — городской голова.

23