Вокруг света 1955-05, страница 7

ля долго ворочается, потом топотом спрашивает: «Клара, ты спишь?» — «Нет, а ты что ворочаешься?» — «Да растравили меня ребятишки своими вопросами. Тоже думаю: а что нам, географам, здесь делать, в Рязани? Интересно ли будет?» — «Спи, — улыбнувшись, говорю я. — Очень будет интересно, вот увидишь!..»

Опасения Гали мне понятны. Сама когда-то их переживала. Тогда, после второго курса, я тоже мечтала поехать куда-нибудь в Среднюю Азию или на Урал, а попала в экспедицию, работающую... в Зарайском районе Московской области. Обидно, нет романтики, все было известно мне с детства, ведь я выросла в деревне в Рязанской области.

Но работа меня так увлекла, что на следующий год я уже сама выбрала снова Зарайск, а теперь — Рязань, Са-пожковский район.

18 июня. Несколько дней с Г алей работали в районном центре Сапожке. Это небольшой городок в 30 километрах от железной дороги.

В городе собирали статистические материалы, из годовых отчетов брали данные об урожайности культур за несколько лет, о доходах колхозов.

28 июня. Перед нами с Галей лежат картограммы, которые мы составили по статистическим показателям. Да, вот совершенно ясно в районе выделяются две группы колхозов: северная и южная. Урожаи на севере ниже, на юге — выше. Почему?

Будем ждать ответа от почвоведов.

4 июля. Уже физико-географы картируют почвы. Почвы бедные — светлосерые и серые лесные, сильно истощенные. Глубина пахотного горизонта небольшая — 15—20 сантиметров, глубже нет. Только на юге начинаются черноземы. Наши картограммы получают точное объяснение.

Каждый день Галя встречает физико-геогра-фов вопросом: «Ну, какие сегодня новости? Покажите, сколько сегодня закартировали». Ей все интересно. Она внимательно изучает хозяйство колхоза имени Кагановича.

20 июля. Живу в селе Ново-Красное, в колхозе «Новый путь». Вместе с агрономом изучали историю полей. Наряду с почвенной картой и другими материалами она ляжет в основу общей агрогеогра-фической карты. Эта карта покажет, на каком поле какую культуру лучше выращивать, каких питательных веществ не хватает здесь растениям

Новая загадка: на отдельных участках в этом колхозе часто вымерзают посевы ржи, а также вишня в садах Почему? Почвенные карты этого объяснить не могут: почвы на всех участках примерно одинаковые...

26 июля. Мы получили письма от друзей, попавших в другие экспедиции, и вечером читали их вслух.

Я смотрю на Галю. Она слушает, на миг оторвавшись от своего полевого дневника.

«Аму-Дарья сейчас страшно разлилась. В низменных местах затоплены посевы, проселочные дороги. Так что рыбу прямо в огородах ловят!..»

— Что, Галя, завидно? — спрашиваю я. — Скучно в Рязани?

Она смеется и качает головой. А потом предлагает:

— Давайте им расскажем о нашей работе. Пусть не хвастают!

8 августа. Село Ново-Красное.

Составлены карты луговой растительности по 10 колхозам зоны Сапож-ковской МТС. Картографы заканчивают топографическую съемку всей изученной территории.

Кроме агрогеографической карты, будет составлена карта, показывающая эффективность использования сельскохозяйственных машин на полях в зависимости от рельефа местности.

Геология помогла нам понять, почему вымерзают вишня в колхозном саду и посевы ржи на отдельных участках. Оказывается, здесь близко к поверхности подходят зеленые моренные глины. На этих тяжелых глинах задерживаются грунтовые воды, и поэтому быстрее промерзает почва.

До чего интересно работать! Каждый день что-нибудь новое.

20 августа. Мы

с Галей начали обрабатывать собранные материалы. Ведь результатов нашей работы ждут колхозы.

Мы должны помочь колхозам получать каж-дый год хорошие урожаи зерновых, подсказать, каких удобрений требует каждое поле, какие отрасли хозяйства в данных природных условиях наиболее выгодно развивать.

И все это так интересно, *гак нужно, что хочется делать в десять раз больше того, что успеваешь сделать. Нет, не только Средняя Азия или другие далекие края еще ждут пытливых исследователей! Непочатый край работы и здесь, в привычных, давно обжитых местах.

НА ДНО МОРСКОЕ

...Наконец наступил заветный миг!

Протиснувшись в узкий люк бати-стата, я уселся на вертящееся сиденье, напоминающее седло велосипеда, надел наушники, поправил телефонную трубку. Снаружи слышался лязг заворачиваемых болтов, а затем все стихло.

«Начинаем спуск», — предупредили по телефону. Батистат стал медленно погружаться. Проплыл за иллюминатором обросший водорослями киль «Персея» — нашего экспедиционного судна. В зеленоватой толще воды колышутся студенистые тела гребневиков. Свет все тускнеет.

И вдруг — мягкий толчок. Дно!

Волнуясь, я верчусь на своем седле, жадно заглядывая то в один, то в другой иллюминатор. Глубина небольшая — всего 35 метров. Можно все рассмотреть в радиусе до 15 метров. Странная, непривычная картина.

Вокруг кусты бурых водорослей — ламинарий с широкими мясистыми листьями; вдали виднеются целые заросли. Я различаю якорную цепь нашего судна и сам якорь, прочно уцепившийся лапой за грунт. На песке раскинули свои лучи морские звезды. Я знаю, что они яркокрас-ного цвета, но сейчас они кажутся совсем бледными: это потому, что красные лучи поглощаются водой. Тенями проплывают рыбы...

Время текло незаметно, и когда голос над ухом сказал, что пора подниматься, я удивился и стал просить: «Ну хотя бы еще немного!»

Но батистат дрогнул и пошел вверх. Зеленоватый сумрак становился все прозрачнее, затем по стеклам заструилась вода и в глаза ударил солнечный свет, яркий и веселый.

Путешествие на дно Баренцова моря кончилось.

Из дневника студента 4-го курса географического факультета А. КОСЫРЕВА

5