Вокруг света 1963-03, страница 15

Как раз в это время Хаумик вылезла из своей лачуги и, прихрамывая, подошла к ним. Она остановилась позади саней, не переставая дрожать, так как от ее одежды остались лишь изношенные лохмотья. Она не спрашивала, куда они собрались. Она хорошо понимала, что означают нагруженные сани. Так же, как Утек, Хаумик не пыталась протестовать. Она лишь спросила у Кийкик, не знает ли та, куда ушел Утек.

Кийкик была неразговорчива. Она сказала, что ничего не знает о брате. Наверное, он ушел в Падлей, куда также пошел и Хало, чтобы утоптать тропу для Кийкик и детей.

Это было очень неубедительное объяснение отсутствия Хало, но Хаумик не стала расспрашивать. Ее ум был поглощен мыслями об Утеке.

— Если он ушел в Падлей, он уже мертв, — сказала она как бы про себя.

Кийкик не отозвалась. Она невозмутимо продолжала сборы. Она была лучшей подругой Хаумик и пятнадцать лет помогала ей в разных домашних делах, но сейчас все это было невозвратным прошлым. Она ничего не могла сделать ни для Хаумик, ни для ее детей, а поэтому она не осмеливалась даже пожалеть их.

Это было второе из двух горьких дел, к которым Кийкик была вынуждена себя принудить: она убила брата и теперь покинула подругу.

Хаумик поняла. Так же спокойно, как каждое утро, она сказала:

— Ну, я что-то озябла. Пожалуй, я посижу дома, пока не вернется Утек.

Кийкик с окаменевшим лицом смотрела, как уходит, хромая, ее подруга.

Так Кийкик покинула озеро Хеник. Лямки саней, в которых лежали Неша и Анноката, глубоко врезались ей в плечи. Ее последний ребенок, полуторагодовалый Ноахак висел на спине в просторном кармане парки. Карлак и Айлуак брели позади.

Начало пути было удачным. Ветер /трамбовал снег, и они шли по гладкой поверхности озера. Изредка останавливаясь, Кийкик приноравливалась к шагам своих детей.

Когда стал уставать Карлак, она велела ему забраться в сани и потащила троих. К концу дня они прошли десять миль.

И тут впереди у большой серой скалы Кийкик увидела на льду движущиеся точки. Это могли быть только лю£и. Она выпрямилась, всмотрелась в даль, и голос ее зазвенел в прозрачном воздухе.

Вскоре Кийкик уже разговаривала с братом Хаумик йаха. Вместе с ним шли еще трое игальмютов — его жена Атешу, их шестилетний сын Аткла и Алектайува, единственный, кто зыжил из семьи их соплеменницы Поммелы. Это были последние из племени, что решились бежать в Падлей. Но больные легкие Атешу — у нее был туберкулез — и обмороженные ноги Алек-тайувы не позволяли им надеяться на счастливый исход.

Судьба нанесла Кийкик еще один сокрушительный удар — надежда сменилась разочарованием. Всех запасов семьи Йаха едва хватит на день или два, им самим делиться было нечем.

Кийкик рассказала о том, что его сестра с детьми покинута в десяти милях отсюда, но Йаха ничем не мог помочь им. Он нес на спине весь запас еды — два или три фунта мороженых внутренностей карибу, сохраненных под снегом с осени.

У Йаха не было саней. Они шли очень медленно из-за больной женщины и обмороженного мальчика. У него не было надежды добраться до Падлея. Он знал, что вернуться за Хаумик — значит обречь на верную смерть всех. И он принял единственно возможное решение, пока слушал рассказ Кийкик. Когда она закончила, Йаха, не произнеся ни слова, повернулся и зашагал дальше на северо-восток. Горстка людей медленно потянулась за ним. Когда уже нельзя было различать дорогу, все остановились. Для ночлега Йаха соорудил крохотную Йглу.

В ту ночь бессердечная богиня пурги Кайла явилась снова, и к рассвету ветер дошел до высшей степени ярости. Но десять людей, спасавшихся бегством, не решились оставаться в своем шатком йглу. И они вышли в путь.

Муки этого дня, когда атаки разбушевавшейся пурги и мороза соединялись с приступами мучительного голода и слабости, были почти непереносимы. У детей не осталось ни одного воспоминания об этом дне — он как будто выпал из их жизни. Но взрослые помнят все...

Нескончаемо тянулась дорога, и спотыкающиеся люди все больше замедляли свои шаги. Кийкик со своим грузом не могла поспевать за остальными.

Когда опустилась ночь, семья йаха, Карлак и Айлуак на целую милю опередили Кийкик. Кийкик не могла преодолеть этого расстояния, а те, кто приютился в походной йглу, сооруженной Йаха, не нашли сил, чтобы вернуться за ней.

Всю эту ревущую ночь Кийкик пролежала в снегу, скорчившись, укрывая своим телом трех детишек.

Утром Кийкик разгребла снег и двинулась на север. Когда она добралась до йглу, жена Йаха дала ей теплой воды и кусочек кишок карибу. Когда Кийкик поела, йаха заговорил с ней. Его речь была мягкой, ибо по характеру он был добр и чист, как ребенок.

— Ты должна остаться в йглу, — сказал он Кийкик. — Если я возьму твои сани и потащу на них свою жену, мы сможем двигаться достаточно быстро, чтобы не умереть с голоду до Падлея. Оттуда мы пошлем подмогу. Возможно, прилетит аэроплан. А если нет, то с фактории пошлют собачью упряжку. Ты с детьми должна остаться здесь и ждать.

Кийкик не возражала. Она знала, что Йаха прав. Скоро они ушли, а она с пятью детьми осталась в хрупком снеговом укрытии.

Прошло пять дней. Все это время они ничего не ели. Кийкик собрала немного сухих еловых ветвей, разожгла костерчик и растопила снег. Она даже сумела выжать из своих высохших грудей несколько капель голубоватой жидкости для маленького Ноахака.

Пять нескончаемых суток лежали они, свернувшись под двумя кусками шкуры и обрывком полотнища. Они почти не разговаривали — ведь слова тоже требуют усилий. Они ждали. Шторм нарастал и стихал и нарастал снова. И в вое ветра им слышалась нескончаемая угроза.

13 февраля, через три дня после того, как они покинули Кийкик, йаха с семьей добрались до спасительного Падлея. Торговый агент фактории накормил их и выслушал рассказ Йаха. Теперь, когда пришел Йаха, все семьи игальмютов были здесь, кроме двух -— rrs-мей Хало и Утека. Но теперь в Падлее знали и о них.

Еще раньше торговец радировал полиции в Эскимо-Пойнт о своей тревоге за судьбу людей. Теперь он отправил радиограмму, требовавшую незамедлительных действий. Наконец где-то далеко пришли в движение ржавые и стершиеся колеса бюрократической машины.

Полицейский патрульный самолет 14 февраля прибыл в Падлей. Взяв на борт торгового агента, он вылетел на озеро Хеник. Он опустился на выутюженный ветром лед озера незадолго до полудня.

Полицейские осмотрели обе, почти погребенные под снегом йглу. В жилище Утека они нашли скорчившуюся женщину и двух чудом выживших детей. Их и тело давно умершего сына Утека перенесли в самолет. У другой йглу разыскали могилу Хало, а немного погодя наткнулись и на занесенное снегом тело Утека.

Их также перенесли в самолет. Хало и Утек, при жизни два неразлучных друга, вместе отправились в свой последний путь. Их скорченные тела лежали в ногах Хаумик и двух ее выживших детей.

Самолет вернулся в Падлей. Несмотря на уговоры агента задержаться на ночь, чтобы на другой день засветло искать Кийкик, полицейские решили лететь в Эс-кимо-Пойнт. Они забрали с собой три трупа и даже

13