Вокруг света 1963-03, страница 46

арабские торговцы. Они уже давно укрепились на океанском побережье и вели торговлю рабами и слоновой костью, получая эти два «товара» из внутренних областей континента. Но до середины XIX века арабы вели эту торговлю либо с помощью некоторых местных племен, вожди которых попали под их влияние, либо сами время от времени организовывали туда свои захватнические экспедиции. Теперь же арабы вторглись в глубь Восточной Африки. Они захватывали деревни и целые районы, создавали свои поселения. Местные племена оказывали сопротивление, но силы были слишком неравными — арабы имели современное огнестрельное оружие, а восточноафриканские племена были вооружены лишь копьями и стрелами. Арабские работорговцы, так же как и в других местах их европейские «коллеги», беспощадно истребляли африканские племена, изгоняли их с насиженных мест и тысячами угоняли африканцев в рабство.

Вот в такое время и вырос Мирамбо.

В бесконечной борьбе с соседними племенами, с отрядами арабских торговцев он не только стал хорошим воином, но и понял одну простую истину: если междоусобные столкновения племен не прекратятся, то вскоре они станут жертвами арабского нашествия.

И он решил взяться за большое дело — объединение восточноафриканских племен для борьбы с арабскими работорговцами.

Начал Мирамбо с того, что из числа своих соплеменников — ваньямвези — создал небольшие военные отряды. Затем стал принимать в них воинов из других племен. С этими отрядами он повел организованную борьбу против арабских торговцев. Нападая на их караваны, он отнимал у арабов в первую очередь военные припасы.

Вот как писал об этом Стэнли в отчете о своем первом путешествии:

«Первое преступление, на которое решился этот храбрец, заключалось в том, что он задержал направлявшийся в Уджиджи арабский караван и потребовал от арабов пять бочек пороха, пять ружей и пять кусков материи. После страшных споров, продолжавшихся более суток, это необыкновенное требование было удовлетворено. Но если арабы и были поражены тем, что с них потребовали такую огромную дань, которую им пришлось уплатить, то они просто пришли в ужас, когда Мирамбо приказал им возвращаться туда, откуда они пришли, и заявил, что больше ни один арабский караван через эту страну в Уджиджи не пройдет иначе, как через его труп».

После смерти отца Мирамбо стал вождем одной небольшой деревни. Скоро к нему одна за другой начали присоединяться соседние деревни и даже целые племена. Войско его росло. Когда Мирамбо почувствовал себя уже достаточно сильным, он приступил к осуществлению своих планов.

Мирамбо призвал все восточноафриканские племена объединиться. Одни встали под его знамена доброволь-^но* других пришлось к этому принудить. Арабские торговцы и европейские колонизаторы называли Мирамбо тираном-завоевателем, африканским Наполео-ком и африканским Фридрихом Великим. Но факты опровергают эти утверждения. У племен, которых он подчинял своей воле, Мирамбо не только не отнимал земли, а, наоборот, если они нуждались, давал им землю, требуя взамен лишь одного: участия в борьбе против общего врага за общее дело.

Вот, например, что рассказывает об этом немецкий офицер Виссман, посетивший Мирамбо в 1883 году:

«Одно из обитавших у озера Ньяса племен зулусов было согнано со своих мест каким-то сильным вождем и вынуждено было отступить к северу. Разбивая всех на своем пути, эти воинственные зулусы... дошли до границ территории Мирамбо. Последний немедленно выступил им навстречу с превосходящими военными силами, принудил чужеземцев к миру и отвел им земли к северо-западу от своей резиденции, поставив единственное условие: в случае войны они пойдут воевать вместе с ним».

Благодаря такой политике Мирамбо удалось не

только создать единое государство, но и завоевать уважение и любовь всех племен, во главе которых он стоял. У него были преданные войска, всюду безоговорочно следовавшие за своим вождем. Мирамбо значительно расширил территорию своего государства, и хотя его армия почти не имела огнестрельного оружия, сумел нанести серьезное поражение арабам, захватив их главное поселение в Восточной Африке — Табору.

Тот же Виссман писал:

«Слава о победах Мирамбо, распространявшаяся повсюду, постепенно сделала его в глазах врагов самым страшным, а среди своих племен — самым популярным человеком. Мирамбо никогда не спит, он умеет летать, он неуязвим — такие чудесные качества приписывались ему в народе. Говорят, что, несмотря на свой мягкий характер, он умел несколькими словами зажечь в своих воинах яростный воинственный дух. Сегодня утром он сражался здесь, а на следующее утро появлялся на расстоянии шести дней ходьбы отсюда, преодолев этот путь безостановочно за один день и одну ночь. Он был повсюду...

Захватчики предприняли меры для того, чтобы Мирамбо не мог покупать и доставать порох. И как раз сейчас, когда я был у него, он со свойственной ему энергией создавал большие запасы оружия. В обширных дворах его люди были заняты изготовлением копий, луков и стрел.

Мирамбо повел меня в арсенал. Обширное помещение было заполнено тысячами копий и луков, а целая стена была увешана связками красивых стрел. «Вот смотрите, — сказал Мирамбо, — это мой порох. Я не безоружен». На мой вопрос, против кого направлены эти его приготовления, он ответил фразой, которая почти точно соответствовала известной пословице: «Если хочешь мира, готовься к войне».

Не случайно Мирамбо «похвастался» своей готовностью к войне. Умный вождь хорошо видел опасность, которая грозила его стране и его народу со стороны европейских захватчиков. Он понимал, что европейские колонизаторы страшнее арабских торговцев, и готовился к борьбе с ними. Он побил арабов и избавил свои народы от их нападений. Но все это было для него лишь подготовкой к решительной борьбе с европейскими захватчиками, которые все серьезнее угрожали свободе народов Восточной Африки.

С начала 80-х годов европейские агенты начали уже явно посягать на эту свободу. Мирамбо видел, что борьба неминуема, что предупредить захват страны европейцами можно только силой. Но он сознавал и техническое превосходство иноземных пришельцев и потому придерживался тактики: самому борьбу не начинать, поддерживать, пока это возможно, мирные отношения с европейцами, чтобы выиграть время, собрать как можно больше сил, накопить как можно больше оружия для решительной борьбы.

* * Иг

Но Мирамбо не суждено было начать эту борьбу. Он умер как раз в то время, когда Германия начала свое наступление в Восточной Африке, — в 1886 году.

Для народов Восточной Африки смерть Мирамбо была большой потерей. Созданное им государство распалось на части. И через два года после его смерти германские захватчики столкнулись в Восточной Африке лишь с сопротивлением нескольких племен из бывшего государства Мирамбо, а не с сильным народом, объединенным единой волей и общими целями.

Восставшие вели борьбу с германскими захватчиками, применяя тактику Мирамбо и его оружие, то оружие, которое он готовил и накапливал в течение многих лет. Борьба была долгой и упорной. Много раз восточноафриканские племена терпели поражение и начинали борьбу вновь.

Имя Мирамбо до сих пор живо в народе. И в устах народов Восточной Африки оно звучит не только как память о славном прошлом, но и как призыв к борьбе за свободу, за счастливое будущее.

Перевод И. СОКОЛОВОЙ

40