Вокруг света 1963-07, страница 33

Лоция лаконична, деловита. Штурман, наверное, расскажет еще немало интересного после вахты.

Но вот поток расширяется — даже в Катарактах он кое-где делает передышку. Мы миновали один из хребтов, рассеченных Дунаем, горы отодвинулись, тени их отползли, обнажив ясную, на время успокоившуюся водную долину.

И вдруг впереди из воды дунайской рождается остров Ада-Кале.

ОСТРОВ-КРЕПОСТЬ

Он как будто создан здесь специально для нас театральными художниками. Тут и мечеть над киноварью черепицы, над яблоневой чащей, и переулок, убегающий от замшелого лодочного причала бог весть куда, и ветхая, поросшая ивняком стена над водой, вся в черных зевах амбразур, но ничуть не грозная, похожая на добряка дедушку, который только притворяется сердитым.

Однако откуда взялся этот сказочный восточный остров?

Нет, он вовсе не сказочный — здесь и поныне живут турки, мирные потомки завоевателей, ловят рыбу, работают на табачной фабрике и, как говорят, мастерски готовят рахат-лукум.

«Ада-Кале» в переводе с турецкого означает «остров-крепость».

Основал здесь поселение, если верить легенде, бродячий дервиш Мишкин-баба. Ходил он в опорках и богат был одной добротой и лаской к людям — как солнце светили его глаза. По всему свету искал Мишкин-баба место, укрытое от злобы, от притеснений, от жадности, и в конце концов выбрал место здесь, на Дунае, меж пустынных берегов...

Кому же принадлежит остров? Чей это флаг повис в безветрии на здании фабрики?

Сейчас Ада-Кале принадлежит Румынии. А вот чья вода у нас под килем, определить нелегко. Теплоход движется по самой границе. Румыния слева, Югославия справа.

На румынской стороне показались и спрятались за отрогом крыши города Оршова, в окрестностях которого, по преданию, жил Геркулес и омывался после своих подвигов в священных водах. Ныне курорт в селении Беле Геркуланум привлекает тысячи больных. Славится Оршова и на редкость мягким местным климатом, там вызревает инжир, растут эвкалипты.

Встречаем плавучую мельницу на барже, она стоит на приколе у края суши, и течение крутит колесо. Значит, где-то невдалеке, за горой, лежит в долинке село. Сверху, из леса, выбегает тропинка, падает с уступа на уступ, направляясь к крохотным домикам.

Домики, видимо, недавно построены отпускниками. Они приезжают сюда летом, купаются, готовят на костре рыбный паприкаш.

На этих берегах раньше мало кто строил прочный домашний очаг надолго, на всю жизнь. Река-граница не сулила спокойствия. Зато испокон веков вырастали здесь и сметались историей крепости, воинские лагеря. Сперва римские, затем турецкие, австрийские...

Дунай, пробив горные цепи, давал дорогу людям разных племен и народов, а его превращали в крепостной ров, расставляли на его берегах пушки...

ЕСЛИ ТОВАРИЩ В ОПАСНОСТИ

Берега сближаются. Дунай опять вскипает, намереваясь втянуться в теснину. Мы замедлили ход —- надо пропустить караван, вышедший навстречу. Наш «Амур» и крепкий, молодцеватый чехословацкий буксир уже условились об этом, поговорив на языке гудков. А там, за тесниной, ниже по реке,, кто-нибудь, возможно, стопорит машины, чтобы дать пройти нам. И наш штурман в рубке, застекленной как аквариум, уже знает об этом — ведь, кроме языка гудков, есть еще язык береговых сигналов и язык морзянки, барабанящей уши судового радиста.

В рубке мерцают на солнце и словно переглядываются, проверяя друг друга, приборы. Они послуш

но измеряют скорость хода и число оборотов винта. Зеркало локатора готово в любую минуту показать рисунок воды и суши. Но приборы не всесильны, и если возникнет опасность, на помощь людям придет другая сила — сила человеческой дружбы.

Мыс Гребень... Вы помните: бешеное течение, водовороты, из-за которых судно плохо слушается руля. Так вот. у мыса Гребень, перед входом в узкий фарватер, стояли на якоре две баржи под венгерским флагом. Дальше они не пошли, так как их настигла ночь — запретное время для плавания в узкостях.

>

;! УГОЛЬ „ХАЛДЕКСА"

'} Вокруг Катовице простирается равнина, а дороги } пролегают здесь как сквозь ущелья. Со всех сторон высятся горы, но не природные, а созданные рукой человека. На склонах гор нет зелени, они целиком ! состоят из породы, которая извлечена на поверхность земли вместе с каменным углем. Горы становятся все выше: 26—28 миллионов тонн породы прибавляется к ним ежегодно.

Отвалы породы занимают участки земли, на кото-рых можно было бы построить дома или растить уро-I* жаи. В густонаселенных районах Силезии избавиться I* от этих искусственных гор становится все более не-у обходимо.

| На помощь польским преобразователям края пришли у венгерские специалисты. Инженеры венгерского горо-у да Татабанья предложили свой метод извлечения из f породы содержащегося в ней угля и переработки f оставшихся минералов для промышленных целей. Этот I. метод очень экономичен. Уголь, полученный из поро-I. ды (его там содержится от 15 до 25 процентов), де-L шевле топлива, добытого в шахте. Но главное досто-I. инство венгерского метода в том, что порода цели-Ik ком идет в переработку — для изготовления кирпича, цемента и т. д.

В 1959 году Польша и Венгрия по рекомендации f СЭВ создали акционерное общество «Халдекс» для С эксплуатации польских шахтных отвалов. С К апрелю 1961 года при шахте «Михаил» начало ра-( ботать первое предприятие общества. За один чес \ этот завод перерабатывает 100 тонн породы и дает \ венгерскому и польскому народному хозяйству 10— £ 12 тонн дешевого угля. Согласно договору половина | полученного угля остается в Польше, а другая половина | отвозится в Венгрию. В декабре прошлого года всту-t пил в строй еще один завод.

j Через два-три года общество будет иметь семь пред-j приятий, перерабатывающих в год два с половиной j миллиона тонн породы.

> ТОМАШ ПАЛОШ, Венгрия

Налетел штормовой ветер, да такой свирепый, что якоря не выдержали, их выдирало из грунта. Буксира не было, он ушел, чтобы подтянуть к входу в канал другие баржи своего каравана, да и застрял где-то в потемках, должно быть, не рассчитал времени. А шквала никто не мог предугадать, он появляется внезапно, и барометр не успевает предупредить моряков.

Вот выскочил один якорь, потом еще один поволокло по дну... Что было делать матросам? Они кричали, размахивали красными фонарями. И ветер относил голоса. К счастью, румынский солдат-пограничник услышал, дал знать на заставу, и по Дунаю разнесся сигнал тревоги. Первым принял его советский буксир «Тамань».

Товарищи в опасности! Весть, не разрешающая ни секунды промедления.

У венгров между тем вырвало все якоря» Баржи понесло. Ночь, сгустившаяся у скал, могла стать последней ночью для людей, если бы не выручка «Тама

31