Вокруг света 1963-10, страница 25

маленький городок где-то между Марселем и Экс-ле-Провансом.

В декабре 1962 года я вторично приехал во Францию и написал из Парижа Имару. В ответ он прислал мне в Париж приглашение обязательно приехать к нему в провансальский городок и по возможности скорее, так как у Имара только что родились близнецы — две девочки — и хорошо было бы вместе отпраздновать это семейное событие.

В письмо была вложена пригласительная карточка, напечатанная, очевидно, в марсельской типографии красивым широким шрифтом. Семейство Имар просило всех родственников, друзей и добрых знакомых посетить их дом в день, назначенный для празднества в связи с появлением на свет сразу двух новых Имаров.

Я довольно ясно представил себе этот веселый день под безоблачным небом Прованса.

Толпа любопытных, но вежливых школьников — учеников Имара — собралась около его дома. Над калиткой развевался трехцветный флаг.

Вдоль тихой улицы стояли разнокалиберные запыленные машины гостей — загорелых и шумных провансальцев, — ценителей знаменитого марсельского блюда «буйябесс» (в него кладут все, что водится съедобного в Средиземном море, — креветок, лангустов, омаров, мидий, разную рыбу и водоросли).

Женщины ласково болтали друг с другом. Молодая мать умиляла всех серыми русскими глазами, молодой отец — учитель и спортсмен — смущался, а мэр город

ка — жилистый старик в старомодной широкополой шляпе, какую носил знаменитый провансальский прозаик Альфонс Додэ, — много шутил по поводу русско-французской дружбы, принявшей такую неожиданную и осязательную форму в их городке.

Накрывали столы. На очагах на французский манер жарили на вертелах мясо. Откупоривали выдержанные вина. И уже напившийся где-то молодой сосед — человек чувствительный и разговорчивый — уверял, что с малых лет влюблен в туманную и холодную Россию и вот в такие, изрядно надоевшие ему солнечные дни грустит по облакам. Да, месье-дам, он грустит по прекрасным облакам России. Он видел точно такие же облака, когда был недавно на берегу Ла-Манша. Правда, молодого француза, грустившего по облакам, я встретил в другом месте, в деревне Эгальер, но* это не имеет значения.

Но, вообще говоря, трудно было представить себе все перипетии этого милого праздника. Я боялся опоздать на него.

Мы как раз ехали из Парижа в поездку по Провансу, и в конце этой поездки решено было посетить нашего заочного друга Имара. Поэтому путешествие по Провансу было в известной мере предвкушением этой встречи.

Об этом путешествии, пожалуй, стоит сказать несколько слов. Хотя бы потому, что проходило оно в стороне от традиционных путей с их набившей оскомину красотой.

Сначала был средневековый папский Авиньон. Могучие и

вместе с тем легкие крепостные стены окружали этот город. Над ним возвышался как бы выросший из диких скал папский дворец. Быстрая Рона струилась за окнами кафе «Tout va biem («Все идет прекрасно»). Там ручные хозяйские канарейки садились на руки подвыпившим шоферам грузови-ков-камионов. Шоферы осторожно

щ \

гладили их черными от автола пальцами по золотым и тугим, скрипучим на ощупь спинкам и ласково дышали на них перегаром вина.

За Авиньоном простирались ясные дали, а за рекой вздымался на холме безлюдный форт Святого Андрея — заповедник крепостной мощи и тишины.

ДВУЛИКОЕ СОЛНЦЕ ПРОВАНСА

Прованс — край трудолюбивых и, неунывающих людей: рыбаков и овцеводов, виноградарей и огородников.

Под ласковым и щедрым южным солнцем нашлось место и для средневековых рыцарских замков, и для бедняцких хижин, и для сусально-прекрасных курортов. Тысячи и тысячи туристов стремятся попасть сюда, вдохнуть наполненный легендами воздух, впитать неповторимые красоты этой земли. Но те, кто живет здесь, не всегда замечают эти красоты. У них — другие заботы. И Прованс для них — совсем не райский уголок.

Обычная картина: по улице провансальского города важно и надменно шествуют молчаливые монашки.

Не часто выпадают рыбаку минуты отдыха: починит хозяйка сеть — и снова в море.