Вокруг света 1964-01, страница 47

был провозглашен 17 мая 1959 года. Эта дата теперь торжественно отмечается всей республикой как День крестьянина.

Но, чтобы ликвидировать «тьемпо муэрте», мало было передать землю крестьянам. Нужно было еще превратить все сельское хозяйство страны из монокультурного в многоотраслевое. И нужно было поторапливаться, ведь Соединенные Штаты полностью прекратили поставки товаров на наш свободный остров.

По всей стране среди крестьян развертывается кооперативное движение. А на базе крупных латифундий — американских и доморощенных «сахарных королей»— созданы народные имения...

На этом рассказ Хесуса Трухильо можно временно прервать. Вместе с ним я побывал в народном имении, расположенном в долине у подножья Сьерра-де-лос-Органос.

Поля, плантации, пастбища... Новые дома крестьян и строения ферм... У одной из ферм мы встретили ответственного администратора имения Мигеля Обра-гона. В широкополой соломенной шляпе и грубых ботинках, с кольтом на брезентовом поясе, плечистый и красивый, он был похож на ковбоя. Но сидел не в седле норовистого скакуна, а на потертой подушке бело-красного «бьюика», доставшегося ему, видимо, по наследству от латифундиста.

Мигель Обрагон был рад гостям — ему есть что показать. Первым делом — новые свинарники. Это ограда, раскрашенная в яркие цвета, с крышей-наве-сом и легкими загончиками. Здесь не боятся холодов. Другая забота — беречь скот от палящего солнца... Меж строений — раскидистые пальмы. У входа в каждый свинарник — бетонная чаша с раствором креозота. И надпись на дощечке: «Перед тем, как войти и выйти, продезинфицируйте обувь. Спасибо».

Мы старательно окунули подошвы в креозот. В за-гончиках — сердитые канадские свиньи породы «джерси» с коричнево-рыжей щетиной, розовые поросята.

— До революции в латифундии ферм не было, — рассказывал Мигель Обрагон. — А теперь у нас на трех фермах больше семи тысяч породистых свиней...

Да еще несколько тысяч отправили на развод в народные имения провинций Камагуэй и Ориенте. И мясо сдаем сотнями центнеров...

Кстати, из рассказа Хесуса я знал, что в прошлом на Кубе свиньи в основном были дикими, жили в лесах. Да и домашние мало чем отличались от своих лесных родственников. Никто за ними не ухаживал, питались они тем, что найдут, — плодами королевских пальм, желудями. Теперь диких свиней на острове почти нет.

Здесь же, в имении, кроме свиней, много и крупного рогатого скота — это помесь креольских коров с индийскими быками зебу. Животные рослые, красивые. Но молока пока дают не очень много...

Обширны и земельные угодья: есть плантации риса, поля черной фасоли, сорго, картофеля, огороды и бахчи. Всего земель около 20 тысяч гектаров.

И таких народных имений на Кубе сейчас больше восьмисот. В них трудится 250 тысяч сельскохозяйственных рабочих.

— Каждый крестьянин круглый год имеет работу и сполна получает за свой труд, это и означает конец «тьемпо муэрте», — продолжал свой рассказ Хесус Трухильо. —- А конец «тьемпо муэрте» — это начало создания многоотраслевого сельского хозяйства нашей республики.

Конечно же, ликвидация монокультуры не означает сокращения производства сахара — теперь-то он стал для народа действительно сладким. В ближайшие три-четыре года мы увеличим сбор тростника в полтора раза. Но его доля в национальном доходе уменьшится.

Впервые за многовековую историю возделывания сахарного тростника на Кубе положено начало механизированной уборке урожая. Прежде машина отобрала бы последние песо и последнюю надежду у «мачетеро». Теперь — облегчит труд; крестьяне, распрощавшись с мачете, станут механизаторами, комбайнерами, механиками.

А через несколько дней мы с Хесусом прощались. Он вступил в «красный батальон» и уезжал на «сафру» в провинцию Лас-Вильяс.