Вокруг света 1964-01, страница 48

ПАРТА ГА С

ад

в. чичков

Фото автора

Флаги свободной Кубы, плакаты и лозунги — е каждом и,ехе «Партагаса».

н

Некоторые достигают в тиметров.

тарая часть Гаваны. Нет здесь величественных небоскребов и причудливых особняков, над которыми склоняются пальмы. На медных табличках, прикрепленных на углах улиц, старинные испанские названия: Кармен, Эсперанца, Пуэр-то-Серрадо.

Маленькие двухэтажные дома построены в испанском стиле: фасад — почти глухая стена, небольшие окна за решетками всегда закрыты. Жизнь идет на внутреннем дворике — патио.

Обе стороны улицы соединены рекламами, вывесками магазинов. Когда глянешь вдаль, кажется, будто идешь по длинному коридору.

На этих улицах тесно машинам и людям. Когда-то здесь ездили экипажи, сейчас мчатся большие дизельные автобусы. Тротуары узкие— в полметра. Прохожему приходится прижиматься к стене, чтобы пропустить встречного.

Именно здесь находится одна из кубинских табачных фабрик — «Партагас».

Она существует сто лет. Старинный четырехэтажный дом, такой же фасад, как и у соседних жилых зданий. Когда переступаешь порог фабрики, перед глазами оказывается большой застекленный щит, на котором прикреплены все виды сигар, выпускаемых с момента основания фабрики. Здесь и самая большая сигара длиной в 40 сантиметров, которую курили прежде в салонах «одну на всех», и самая маленькая, с мизинец, для курильщиков-гурманов.

На фабрике меня встретил администратор Аль-фредо Коньял, высокий, крепкого телосложения человек с длинной сигарой в зубах.

— Я вам все покажу, товарищ, — сказал мне администратор и, взяв под руку, повел по цехам.

Мы были там, где сортируют табачные листья, там, где очищают их от прожилин, там, где увлажняют листья и, наконец, крутят сигары. 43 операции претерпевает табачный лист, 43 раза прикасаются к нему умелые руки, прежде чем из листа получается гаванская сигара. И у каждого умелого мастера табачной фабрики — свой почерк. Это хорошо видно, когда сотни только что изготовленных сигар лежат на столе у контролера. Сразу можно отличить прекрасно сделанную сигару — будто отполированную — от просто хорошей и от той, что похуже. Это зависит и от табака. Но как много значат здесь искусные руки рабочего!

Пока мы переходили из одного цеха в другой, я старался понять, чем же отличается эта фабрика от той, которую я видел прежде.

табачные листья длину сорока сан-

Через десятки рук идет табачный лист, прежде чем превратится в душистую сигару.

Тот же запах табачных листьев в цехах, тот же кропотливый ^труд рабочих; как и прежде, по цехам разносят кофе и кока-колу.

Но я чувствовал другую атмосферу: цветные флажки свободной Кубы и лозунги, призывающие крепить революцию, защищать ее от врагов; взволнованный голос диктора, читающий статьи из газет; красные флажки на столах передовиков соревнования.

— Нашу фабрику уже нельзя сравнить с прежней, — говорил Альфредо. — Люди другие, и обстановка другая. Раньше было так: есть у хозяина заказ на сигары, он дает работу и платит рабочим по шестьдесят песо за тысячу. Нет заказа — прогоняет рабочих. Работа была ненадежной. А сейчас рабочий имеет постоянную работу весь год и оплачиваемый месячный отпуск.

Путешествуя по цехам, я приглядывался к Альфредо. Он идет с высоко поднятой головой, не выпуская изо рта сигары. В его облике сочетаются простота рядового рабочего и естественное достоинство человека, которому доверено руководить предприятием. Я невольно вспомнил управляющего, которого видел здесь несколько лет назад: тот, щеголь с надушенными усами, говорил с рабочими тоном, не допускающим возражений. Альфредо разговаривает со всеми, как друг.

— Здравствуй, Хесус! — весело кричит Альфредо, подходя к столу одного из рабочих. — Как дела?

42