Вокруг света 1964-08, страница 28

штанах с синей и зеленой заплатами на коленях. Он сосредоточенно тесал чурку и, не подняв глаз, спросил у Семена, когда тот проходил мимо:

— Далеко ли?

— В заготконтору.

— На том краю. Видишь светлый тес на крыше?

В дверях заготконторы Семена встретил высокий сухопарый старик с тяжелым взглядом красноватых глаз. Ничего не спрашивая, он пропустил Семена в дом и пошел за ним.

В доме сохранилось дневное тепло и стоял плотный неистребимый запах старого курева.

— Антип я, — сказал старик и запнулся. — Так ить... Несподручно в сапожках-то по тайге ходить. Ишь, как расхлябались! Другую обувку-то надо вам, таежную... Спать-то будете здесь, начальник? Или пойдете к кому постоем.

— Надо мне комнату снять. Да уж это завтра. Здесь пересплю, если не возражаете.

— Сейчас тулуп принесу, начальник.

— Какой я начальник? А тулупа мне не надо. Да и вы как же?

— Мне привычно. Случилось что⁰— спросил Антип.

— Я просто новый участковый. Вот

и пришел познакомиться.

* * *

С утра охотники набились в заготконтору. Курили махорку и разговаривали разом. Окна почему-то были закрыты, словно январь на дворе.

— Вот что, товарищи охотники, — сказал Семен. — Надо по душам поговорить. Поблизости от участка Федора Зимогорова обнаружена пропажа соболей.

Разговоры оборвались.

Только старик Антип, сидевший у «окна за столом, заваленным бумагами, поднял голову:

— Так ить...

Пожилой охотник с темным обветренным лицом стащил с головы ушанку, вытер платком белую лысину, потом шею и лениво сказал:

— Спешите куда, Семен Васильевич? Может, пропажи-то и не было.

— Я не спешу. Мария Ивановна сообщила мне о своих наблюдениях.

— Мы тоже против браконьерства, — сказал лысый. — И против одиночного и против массового. Особенно. А если мы и дальше станем охотиться на ближних участках, то это и будет самое что ни на есть лютое браконьерство. Выбит зверь вокруг Горного. На добрую сотню километров выбит. А дальше — нетронутый. Богаче, чем при Ерофее Павловиче.

— При ком? — спросил Семен.

— Да при Хабарове самом. Перед войной ученые там и соболя и ондатру выпускали. Реакклиматизировали, значит, фауну. Так они называли. Для чего же тогда зверя расселяли, как не для добычи? Это все равно, что пшеницу посеять, а убрать позабыть. •

— Вы об этом знаете. А охотовед не знает? — спросил Семен.

— Кто что знает. Напугал ее лесничий. Никому не доверяет. «У меня целая Голландия на учете, за всеми не услежу». А чего за нами следить?-

— Ладно. Пошли, ребята, — и лысый поднялся первым. За ним гуртом, сталкиваясь друг с другом в дверях, двинулись остальные. Чувствовалось, что люди несколько удивлены манерой участкового вести разговор: не то разговор, не то дознание

«Плохо...» — решил участковый.

— Идемте обедать, Семен Васильевич. Чем бог послал, как говорится, — сказал Антип грустно

— Спасибо за приглашение.

— Брезгуете?

— Что вы! Нет. Одно дело в тайге, другое в поселке. Чайная у вас хорошая. Я и завтракал там, как квартиру снял.

— Ну смотрите. Я ить от чистого сердца.

— Верю.

щина. На половине чайной было тихо, разговаривали степенно, сидели чинно.

Посетители Семену были знакомы. Они только что расстались в заготконторе. Только в углу, у зарешеченного окна, оставалось незанятое место.

— Не выпиваете? — поинтересовался охотник с белой лысиной, когда Семен устроился за столом.

— Бывает.

— Стесняетесь?

— Нет, просто не хочу.

— Жаль. Когда начальство выпивает, оно добреет. Правда? — лысый повернулся к охотнику с аккуратно постриженной бородкой, с кустистыми лохматыми бровями.

— Правда, — подтвердил густобровый. — Прошлый год приезжал к нам товарищ Седых. Охотничий наш царь и бог в районном масштабе. Выпить с нами он не побрезговал и на обещания не поскупился. Клялся и божился — будет промхоз. Да, видать, мы на радостях пере-

Чайная помещалась в пятистенной избе в центре села. В одной половине расположился магазин, а в другой — стойка, и около нее алюминиевые столы и стулья, крытые небес-но-голубым пластиком.

Командовала и в магазине и в чайной веселая, но, видать, строгая жен

поили его малость. Протрезвел он в районе, а вместе с хмелем обещания из головы испаряются.

Семен чувствовал, люди присматриваются к нему, прощупывают, и каждый вопрос, заданный ему, кроме обычного смысла, таил еще что-то, что нужно было разгадать.

— Б уде, — сказал густобровый, —

26