Вокруг света 1964-08, страница 31

— Эх, таежники! Пойду за хворостом. — Борис хлопнул ладонями по коленям, поднялся, словно говоря: баба — она баба и есть.

Мария Ивановна повернулась к Семену.

— Он обещал — к вечеру. В шесть часов. А он человек точный. Он знает, что мне не по себе одной. Я ведь фактически беспомощна, — как бы оправдываясь, быстро добавила: — Как, впрочем, любой другой на моем месте. А в тайге-то кого хочешь оторопь возьмет — от одиночества-то и погибают.

— Это верно, — согласился участковый.

— И вот к вечеру оттуда, — Мария Ивановна махнула рукой в сторону предгорий, — от старицы... Там по карте старица. Оттуда и донеслось пять выстрелов. Один за другим. Нервные- выстрелы. И ощущение у меня такое было, что не просто по зверю. Однажды, когда на практике еще была, я слышала такую стрельбу. Потом оказалось, что медведь на охотника напал. Понимаете, почему я говорю — нервные? Это не объяснишь...

— Понимаю.

— Я в шалаше дремлю. Глаза закрыты, а сама прислушиваюсь. И чудится, чудится, будто крадется кто-то к тебе. Вдруг выстрелы. Далекие. Вскочила я. И все время идет этот верховой ветер. Накатами. Чуть он приутихнет, слышится мне: кричит

человек. Я-то и помочь ничем не смогу. И куда-то лесничий запропастился. Тут и я, как Борис, решила — зверя убили.

Мария Ивановна склонила голову, прислушалась.

Ветра не было. В кустах неподалеку возился Борис.

— Нет, сейчас не чудится. Знала ведь: кричит, не кричит кто там — не услышать мне. Но винтовку лесничего я, по-моему, узнала. Звук с оттяжкой. У короткостволого оружия звук такой замкнутый — дуд. А длинностволое-то по-иному — дук. Карабин, он в тайге удобнее, но лесничий говорил, что привык к своему «ПТР». Так в войну противотанковые ружья назывались. У его винтовки оттяжка в точности «к» выговаривает.

— Ошибиться вы, Мария Ивановна, не могли?

— Да... как вам сказать? Далеко это было. И нервы, тьфу, у меня чуточку того, — Мария Ивановна смущенно улыбнулась. — Впервые я калекой в тайге. Раньше мне ничего не чудилось. Я любого мужика бы за это «чудилось»... А вот этой ночью... Я вам, Семен Васильевич, правду говорю.

Семен глянул в лицо собеседницы. Ее взгляд был доверчив и чуточку растерян.

— Что вы, Мария Ивановна! Ничего не случилось. Зверя мясного добыл — всего-то!

— Его сутки нет. В тайге такими вещами не шутят.

— Нет причин для беспокойства.

— Н-не знаю...

— Стрелял-то он сам. Вы же узнали его оружие?

— Не нравится мне все это. — Мария Ивановна потрясла головой. — Все это как-то...

— Нервы, Мария Ивановна.

— Будто мне очень хочется, чтобы что-то случилось!

— Почудилось, вот и все. — Семен чувствовал: не договаривала Мария Ивановна всего, что думала, поэтому так и ответил.

— Ведь здесь участок Федора, — сказала Мария Ивановна. — Он ненавидит лесничего за то, что тот догадывается о его проделках. Я и пошла в эти края Федоровы дела проверить...

— Ждем ночь, — ответил Семен.— Если лесничий не придет, искать придется. Не мог он заблудиться или бросить вас.

— Ясное дело, ясное...

Семен начал волноваться с того момента, когда Мария Ивановна успокоилась. Пропажа лесничего, выстрелы, намек на Федора...

Участковый понимал: если что и случилось там, в предгорьях, то уж серьезное.

Встретились на узенькой дорожке люди с крутыми характерами.

(Продолжение следует)

НАШЕ КОСМИЧЕСКОЕ ЗЕРКАЛО

Можно ли, глядя на Луну, догадаться, какая погода сейчас преобладает на земном шаре: ясная или пасмурная? Можно. Не всегда, правда, а только во время лунных затмений.

Помните, как выглядит затмение? Яркий кружок Луны на глазах становится ущербным, превращается в месяц, наконец, исчезает. Но не совсем. На небе висит что-то вроде крупной вишни — тускло-красный диск. Это лучи Солнца, преломившиеся в атмосфере Земли, освещают красным полусветом нашу небесную спутницу. На Луне в это время солнечное затмение. На бархат-но-черном ее небе — черный круг Земли окружен яр-ко-красным кольцом освещенной атмосферы. Все пылающие закаты и розовые утренние зори Земли дают вместе такое сильное освещение лунной поверхности, что где-нибудь в море Дождей на Луне во время затмения, пожалуй, можно читать.

Если наблюдать лунное затмение не один раз и внимательно, нетрудно заметить, что яркость затмений Луны бывает разной: иной раз Луна почти черная и еле заметна на небосклоне, а иногда — очень яркая. Это прежде всего зависит от прозрачности атмосферы, а значит, и от погоды по всей полосе закатов и восходов, то есть по всему кольцу границы дня и ночи на Земле.

Луна — экран, на который проецируются солнечные лучи, прошедшие через огромную призму — атмосферу нашей планеты. Изучая свет затмений Луны, можно судить не только о прозрачности этой призмы, но и о составе ее высоких слоев, труднодоступных земному исследователю. В частности, зегдную тень ученые использовали для изучения озона в атмосфере.

Тонкий слой озона образуют на больших высотах — в так называемой озоносфере — лучи Солнца, вернее их ультрафиолетовая часть. Значение его для всего живого очень велико. Озон задерживает наиболее губи

тельную жесткую часть ультрафиолетовой радиации Солнца. За этим слоем ведутся непрерывно наблюдения.

Содержание озона в атмосфере можно определить прибором — спектрографом. Чем шире на фотопластинке темная полоса, означающая, что часть солнечного спектра поглотил озон, тем, значит, больше озона между прибором и Солнцем.

Ну, а если требуется узнать, как распределяется озон по высоте? Вот тут-то и приходит на помощь лунное затмение. Атмосфера преломляет солнечные лучи. Чем ближе к поверхности Земли проходит луч, тем больше он отклоняется от прямой и, следовательно, тем ближе к центру он отражается на Луне. Вот и получается, что тень Земли на лунном диске — это готовая схема строения ее атмосферы: в центре Луны — проекция самых низких и плотных слоев земной атмосферы, к краям — все более высоких, разреженных. Ученые читают эту схему и соотносят полученные результаты с высотой соответствующих слоев воздушной оболочки Земли.

Так выяснилось, что содержание озона в воздухе возрастает обычно до высоты 15—20 километров, а дальше, до высоты 60 километров, оно постепенно сходит на нет.

«Лицом к лицу лица не увидать», — сказал поэт.

Глядя на наше космическое зеркало — Луну, ученые смогли узнать одну из черточек лица нашей планеты.