Вокруг света 1964-08, страница 42

Обвязавшись тросом, я взобрался на порог водопада. Под напором воды трос натянулся. Я сделал глубокий вдох и стремительно заскользил по отполированным плитам. Если трос оборвется, я выскочу, как из катапульты, и вместе с водой совершу полет на семьсот метров.

Через какие-то доли секунды я проскочил порог и повис у стены. Над головой неслась стена воды. Здесь уже можно было дышать Я открыл глаза Дернув за сигнальную веревку, попросил опустить меня еще ниже. Ногами нащупал выступ. Огляделся. Брызги хорошо меня укрывали. На фоне неба был виден верхний край обрыва. С него свешивались лианы Где-то там лежит Петтучи. Я подал наверх последний сигнал и отвязал трос. От места, где я стоял, по стене влево-вверх бежала косая трещина. По ней я добрался до расселины.

Дождевая вода отполировала стены. Сейчас они были сухими. Ухватиться было не за что. Упираясь ногами и спиной о края расселины, я медленно поднимался вверх. Порывами налетал ветер, сбрасывая пучки сухой травы. Когда он утихал, сверху сыпалась земля. Черная пыль оседала у меня на руках, набивалась за воротник. На востоке поверх плоских облаков показалось солнце. Одежда не высыхала. Со лба и висков стекал пот. Рукавом я вытирал лицо Кожу саднило. Открытым ртом я жадно ловил сухой воздух Горячий ветер нес с собой запах дикого чеснока. От резкого запаха кружилась : олова. Я наткнулся на кустик, прилепившийся к скале. Страшно хотелось пить. Попробовал пожевать листья, стебель и корень. Все было сухим, как опчлкг-

Расселина расширялась

«-Достаточно, — подумал я, — чюоы одна нога соскользнула с опоры...»

Наконец голова коснулась чего-то твердого. Выход из расселины закрывала каменная плита. Если я не смогу взобраться на нее, надо будет возвращаться. Не знаю, сумею ли тогда добраться до водопада...

Я высунулся наружу. Поверхность плиты была неровной. Пальцы вцепились в какой-то выступ. Откинувшись назад, я висел над свернувшейся далеко внизу тонкой ниточкой р-еки. Я перенес на плиту другую руку, подтянулся. Ноги потеряли опору. И вдруг плита покачнулась. Я стиснул зубы, мышцы одеревенели.

«Падаю», — пронеслось в голове. Плита сползала в пропасть. Потом она, качнувшись, замерла.

Я находился в воронкообразной впадине на краю обрыва. Стены, покрытые кустами, поднимались вверх неровными ступенями. Сверху впадину окружал вал зелени. С ветвей свисали толстые лианы, к которым прилепились мелкие вьющиеся растения.

Дыхание успокоилось, пальцы перестали дрожать. Я начал продираться через кустарник. Ножом резал стебли, ногами ломал ветки. Скалистым галереям, балконам и площадкам, казалось, не будет конца. По нагретым скалам сновали ящерицы Они шелестели в зарослях травы и в опавших листьях

Сейчас восемь утра. Час назад я покинул грот. Петтучи не может быть далеко, я должен вот-вот его найти. К полудню, может, удастся добраться до геликоптера.

Наконец показались деревья. Я остановился. Со стороны обрыва сквозь листву просачивалось солнце. Над головой слышался шорох крыльев, в чаще кричали птицы. Надо идти лесом. Петтучи наверняка лежит где-то на краю обрыва лицом к пропасти и, держа палец на сцусковом крючке, наблюдает за гротом.

Я крался от дерева к дереву. Укрывшись за стволами, я осматривал близлежащие кусты, заросли трав и груды камней на краю обрыва. Мне пришло в голову, что Петтучи мог спуститься на какую-нибудь площадку или выступ Тогда я пройду мимо, ничего не заметив.

«Надо идти по самому краю, — решил я, — и заглядывать вниз».

Вот и граница зарослей. Я раздвинул листья и выглянул. В каких-нибудь двадцати метрах боком ко мне стоял Петтучи. Под мышкой он держал карабин. На голове у него была шляпа с широкими полями. Рубашка расстегнута до пояса. Кожаные джинсы туго обтягивали икры. На поясе висел патронташ.

В этом месте скала выступала вперед, словно бастион крепости. Петтучи стоял посредине выступа в мелкой траве. Над его головой распростерлись ветви огромного дерева. Солнце поднялось уже высоко, и небо напоминало теперь раскаленную белую чашу Петтучи вытирал рукой лицо, сдвинув на затылок шляпу Над горизонтом, утонувшим в безбрежной дали, белыми тонкими струйками вились дымки. Это воздух дрожит над бесконечными пляжами Ориноко. А на рассыпчатом, как мука, песке дремлют кайманы.

Я отступил назад в заросли. Надо залезть на дерево. По висячему мосту я переберусь на платан, под которым стоит Петтучи.

Я поднял руки и ухватился за сук. Двинулся вперед по ветвям. По ним можно было спокойно идти, держась руками за свисающие сверху ветки. Чем дальше от ствола, тем листва становилась гуще.

От места, где я стоял, толстая связка лиан бежала к соседнему дереву. А дальше виднелась крона платана. Я пополз по лианам. Сверху их покрывала густая сеть мелких вьющихся растений.

Соседнее дерево уже рядом. Я нырнул в его крону. Добрался до ствола и, обойдя его, пошел по точно такому же мосту из лиан. Вот и платан. Осторожно я начал спускаться с ветки на ветку. Из-под ладоней вниз посыпались обломки коры.

Вдруг кругом все затихло. Без единого крика птицы взмывали вверх и исчезали в глубине леса. Я замер и сквозь листья стал осматривать землю. Внизу показалось желтое пятно, медленно двигавшееся вперед.

Ягуар! Огромный кот беззвучно крался по траве.

36