Вокруг света 1964-10, страница 56

— Ну и что? Глаза как глаза...

— Нет, не видел, — сказал Федор, — не просто глаза... Когда подходишь к зверю, а он еще жив, то взгляд видишь. А потом... Потом взгляда нет. И в его глазах только отражение — небо, облака. Словно это не глаза, а лужица.

Борис пожал плечами:

— А зачем мне это видеть? Охотнику надо скрадывать зверя, а не заглядывать ему в глаза, когда он сдыхает.

Федор еще больше склонил голову к плечу, весь собрался.

— Для тебя, паря, красненькие да зелененькие по ветвям бегают. Стре-лил — десятка с сука упала, а соболя в плашке нашел — и пятьдесят самое малое в карман сунул.

— Работа, — сказал Борис.

— Мария Ивановна, — сказал Семен. — Нам пора в путь. Что толку здесь сидеть? Нога-то ваша уже вроде поджила.

-- Силеть толку мало, а идти толку нет, — ответила охотовед. —-Через перевал уже не пройдем. Там, где мы шли, все тропы снегом закрыло Надо подождать, пока мари хоть немного промерзнут.

— Можно идти, — сказал Федор — Отчего же нельзя? Можно. Спустимся по заберегам, обойдем вдоль подола увал — выйдем к болоту. Потом вдоль старицы, а там до Горного рукой подать. Продуктов у нас хватит. Возьмем Борисовы — и распаковывать не надо. По дороге изюбра или сохатого скрадем Мясо будет. И Борису перепадет.. раз уж на моем участке за хозяина остается.

Мария Ивановна посмотрела на Федора с удивлением.

— И вы так спокойно отдаете себя в руки правосудия?

— Не знаю, как насчет правосудия, а право у судей всегда есть. И не только у судей.

Борис шумно поднялся

— А карабин-то тебе на время охоты давать не след. Три выстрела — и концы в воду. А'" Ведь Се мен-то Васильевич того гляди и карабинчик тебе своими руками выдаст.

-- Так. — ответил Семен. — Чего-то это ты все меня предупреждаешь?

Семену вдруг стало стыдно за то, что Борис так говорит о Федоре. Семен позабыл — недавно он сам думал о Федоре так же, как Борис.

Сейчас участковый понимал найдись достоверное объяснение гибели лесничего, найдись шкурки остальных пропавших соболей — и самое придирчивое следствие оправдает Федора. Правда, потребуется достать тело лесничего из болота, чтобы удостовериться в ненасильственной смерти

Мария Ивановна, та, пожалуй, потому так и взволнована и нетерпима к Федору, что изо всех сил старается раз и навсегда покончить со своими сомнениями. Она не переставала верить в непричастность Федора к про

исшедшему. Стоило охотоведу отвлечься от подозрений, как она видела в Федоре своего союзника по делам охоты, умного и рачительного хозяина тайги.

ДОРОГА ОБРАТНО

Снег лег плотно.

Тайга будто осветилась изнутри. Стало видно, как поднималось из белой земли каждое дерево — и близкое и далекое. И голые ветви и лапы елей, на которых задержалась пороша, тоже рисовались четко

Федор шел впереди по охотничьей тропе, пробитой им когда-то самим Карабин участковый ему оставил.

Тропа юлила и петляла среди скал, бежала по лесу, извивалась в буреломе сиверов — северных склонов, весело сбегала по увалам — склонам, обращенным к югу. Но тропа всегда оставалась легко видимой.

По тому, как легко и бодро шла Мария Ивановна следом за ним — Семен двигался вторым, а Борис замыкающим, — участковый догадывался о хорошем настроении охотоведа. Ему и самому было просто приятно шагать по такой отличной охотничьей тропе.

Первую ночь после выхода с зимовья они провели в балагане, который соорудил Федор в распадке у ключа. И хотя охотовед и Борис по привычке называли строение балаганом, Семен замечал, что его спутники поражены этим временным пристанищем охотника. Да и сам Семен удивился не меньше других

Еще по дороге к Федорову зимовью им пришлось две ночи провести в балаганах других охотников. Те ни в какое сравнение не шли с жильем Федора.

Еще через день пути, к вечеру, они пришли ко второму балагану Федора, поставленному так же, как и первый.

В распадке у ключа, около крутого склона, виднелась трехстенная постройка с односкатной крышей Четвертую стену заменял склон распадка. Застекленное оконце играло отблеском заката.

— Федор Фаддеич, а вы нас не специально этим путем ведете? — спросила Мария Ивановна.

— Ближе нет пути.

— А мне подумалось, что образцово-показательную часть своего участка демонстрируете.

— Даром денег не получаю, Мария Ивановна

— И дальше будет так?

— За то, что будет дальше, не в ответе. Здесь мой участок кончается Дальше что-то вроде ничейной земли. А слева, километрах в двадцати, охотничьи угодья нанайского колхоза.

— Сориентировалась. Где-то здесь старица...

— Неподалеку... — Федор пошел к балагану.

Семен спросил, глядя в спину Фе дора

— Когда вы тут были?

— В тот день.

«Ничего не скажешь — ответ правилен, — подумал Семен. — Смешно отрицать», — и снова спросил:

— Отсюда вы и услышали стрельбу?

Дверь балагана была заперта на засов. Федор шумно стал отодвигать его и словно не расслышал вопроса. Открыв дверь, охотник обратился к Марии Ивановне:

— Припозднились мы. Изюбры уже третью неделю ревут.

— Ничего! — бодро ответила охотовед. — Нам все равно нужно старого добыть. Они-то без гаремов ходят. Только что ревут — не отощают особо.

— У молодых-то сейчас только кожа да кости, — сказал Борис.

Федор прошел в темный балаган, загремев там чем-то неосторожно передвинутым. Потом чиркнул спичкой, зажег керосиновую лампу.

— Борис! Принеси дров. Слева от балагана.

— Видел, — откликнулся тот и, сложив с плеч поклажу, отправился за угол.

— Заходите, чего же вы встали? — спросил Федор.

Семен чувствовал, что Мария Ивановна хотела ему что-то сказать, но промолчала. И ему надо было бы сказать Марии Ивановне, что непло-' хо организовать разведку; пойти к старице и покричать оттуда, выстрелить. На два километра, а до старицы не больше, пожалуй, можно не только звук выстрела, но и голос услышать.

Они прошли в балаган, и опять, как в прошлый вечер, их поразили порядок и чистота этого временного пристанища. Лубяная крыша, видно, не протекала, земляной пол был чист, и стол выскоблен, и печка в полном порядке.

— Хоть сейчас на выставку, — проговорила Мария Ивановна.

Так же, как и Семен, она, наверное, чувствовала какое-то непостижимое противоречие между слухами о Федоре и всем, что сейчас увидела.

В печи загудел дружный огонь, в котелке забулькала каша, приправленная пахучим медвежьим салом. В балагане стало тепло и уютно.

Семена разморило. Как ни старался он убедить себя, что уже пообвык в тайге, уставал он еще крепко.

Он как сел за стол, неподалеку от входа, так не вставал. У ног его лежал плотно набитый рюкзак — сил не было поставить в сторону.

— Пойду пройдусь. Посуду сами вымоете, — сказала Мария Ивановна,

Заря за окном еще не погасла. Под деревьями сгущались зимние сумерки.

Где-то неподалеку послышался рев изюбра Он напомнил Семену очень отдаленно мычание разгневанного домашнего быка. В звуках этой боевой песни не хватало страсти. Казалось, чзюбра заставили реветь силком.

— Вог это наш, — сказала охотовед, — старый.

50