Вокруг света 1964-11, страница 57

Сюда, к приморскому селу Умба приходят за высококачественным лесом суда-лесовозы из многих стран мира.

ет скалистый мыс — голый диабазовый камень, обросший мхом и лишайником Чудом вцепившись корнями в расщелины, растет одинокая сосенка. Не редкость увидеть на береговых камнях отдыхающего тюленя. В скальных углублениях долго сохраняется дождевая вода, и тут уж напьешься досыта.

По берегу разбросаны бревна. Где-то сорвало штормом запань, и раскидало море эти бревна. Было это давне. Бревна сгнили, трухлявы, мягко пружинят под ногами. На болотах их опутывают ниточки клюквы. На сухом бревне ягоды краснеют, сочные, крупные — жалко топтать, и сначала «проедаешь» себе дорогу, до тех пор, пока не сведет челюсти, а тогда уже идешь, не считаясь, и за тобой тянется алый след.

Особенно приятно идти отливом,

4*

если грунт твердый. Отливы на Белом море большие — у Поморскогс берега на два километра. Море бескрайнее, небо бескрайнее, а вокруг безлюдье и тишина. В оставшихся от моря лужах лежат лледузы — розовые и фиолетовые студенистые лепешки. Отдыхают на отливе стаи чаек и уток. Пасутся сторожкие гусиные стада и, далеко завидя человека, поднимают тревожный галдеж.

В отдалении от деревень редко встретишь людей — пастуха, косаря или охотника. Поэтому всегда радуешься таки/w встречам. Посидишь рядом с человеком, покуришь, поговоришь и узнаешь, откуда он, а он узнает, откуда ты. Бывает, и заночуешь в избушке у хорошего человека. Здесь, где люди поставлены лицом к лицу с суровой природой, привыкли помогать друг другу:

промок — тебя обсушат, голоден — накормят. Таков неписаный добрый закон беломорского берега.

ИЗБУШНИ

Об избушках надо тоже поговорить особо. Переходы между деревнями большие, и туго пришлось бы путнику, застигнутому ночью на морском берегу, да еще в дождь или в штормовую погоду, а такая погода на море не редкость. Тогда-то и выручают его избушки.

Как водится на Севере, избушки стоят в глухих местах, удаленных от жилья. Это даровые гостиницы для всех прохожих. Добрые люди оставляют здесь соль и спички. Часто и дрова есть и береста для растопки, бывает, что и чайник найдется, и прочая нехитрая утварь.

Такие избушки-гостиницы цепочкой вытянулись по всему Поморскому берегу. Для человека, нового в здешних краях, они олицетворяю* романтику. Это то, о чем мечталось в юности: «Забраться бы в глушь да пожить в избушке, рыбу ловить, охотиться...» А для северян это простое дополнение к их быту. Житель избушек сезонный — в покос в них селятся косари, в путину — рыбаки, в летнюю пору — пастухи, сборщики морских водорослей, охотники.

Весело бывает в такой избушке, когда соберется в ней большая артель. Тогда превращается она в поморский клуб, где узнаешь все местные новости, где столько тебе порасскажут всякого — и былей и небылиц. Коптит керосиновая лампа, в подслеповатое окно задувает ветер, в воздухе хоть топор вешай — накурено и жарко, но хорошо!

РЕКИ

Почти все поморские села названы именами рек. Северные реки порожистые, каменистые. Посмотришь, к примеру, на Нюхчу: на вид широкая и полноводная, казалось бы, вполне судоходная, а по ней только маленькая лодка, да и то в большую воду пройдет.

Быстрины этих рек любит первая по ценности беломорская рыба — семга. Много наслушаешься рассказов, как она преодолевает водопады, где в бешеном кипении, кажется, и щепка-то разобьется. Но мало осталось мест, где можно увидеть столь редкое зрелище. Одно из них — водопад Вожак на реке Кеми.

Водопад лавиной рушится с уступа на уступ, дробится, взрывается, оглушает. Сначала ничего не разобрать в этом хаосе воды. А местные жители показывают, кричат:

— Смотри, прыгнула! Здоровенная!

И, всмотревшись, когда берег уже не плывет в глазах, замечаешь, как что-то сверкнуло, на долю секунды выскочив из клокочущей пены. Еще лучше приглядишься и увидишь, как пудовая рыбина перепрыгивает че

51