Вокруг света 1965-01, страница 12

Все лето родители убеждали Эрнеста поступить в колледж. Но Эрнест, посоветовавшись с друзьями, решил отправиться в Канзас-Оити.

Эрнест добивался свободы, хотел набраться опыта. Канзасская газета «Стар» могла дать ему и то и другое, если у него, конечно, есть шанс доказать свои способности. Эрнест заявил, что на-намерен писать и не хочет тратить время на формальное образование.

В те дни каждый принятый на работу в «Стар» должен был выдержать месячный испытательный срок.

— Мне повезло, — говорил впоследствии Эрнест, — потому что там любили молодых парней, которые шли и приносили новости. А мне эти новости попадались. Я часто выезжал на «Скорой помощи», дежурил в большом госпитале, занимался полицейским репортажем. Раз мне повезло на большом пожаре. Я забрался в самый огонь и видел все, что происходило вокруг. Получился приличный репортаж... — Эрнест помолчал и усмехнулся.— Вокруг сыпались искры. На мне был новый коричневый костюм, и когда я вернулся, увидел, что он весь в дырках. После того как я написал очерк, я предъявил редакции счет на пятнадцать долларов за этот костюм, погибший при исполнении служебных обязанностей, и мне, конечно, никто не заплатил ни копейки. И это научило меня одному — никогда не рискуй, не подумав, готов ли ты к этому.

После того как Эрнест поработал самостоятельно репортером в газете, отец уже не так боялся, что Эрнест обязательно погибнет на фронте.

В феврале 1918 года Эрнест узнал окончательно и бесповоротно, что его зрение не позволяет ему вступить в Американский экспедиционный корпус, и тогда он решил, что лучшим местом для него будет полевая служба американского Красного Креста.

Эрнест с товарищами в конце апреля отплыл на корабле «Чикаго», державшем путь в Бордо. Впервые в жизни он увидел Париж, когда на город сыпались снаряды. Потом молодых американцев направили в Италию,

Эрнест вызвался работать в столовой Красного Креста. Он подружился там с командиром части и, наконец, получил возможность оказаться на передовой. После недели, занятой распределением шо

колада и сигарет по окопам, Эрнест впервые почувствовал, что такое бой.

В то время как он находился в окопе, рядом разорвалась мина. Это было рано утром 9 июля. Из четырех человек Эрнест пострадал меньше всех. Двое были убиты на месте, а третий тяжело ранен. Эрнест поднял раненого и понес его в тыл.

Из госпиталя Эрнест писал домой:

«...Они сначала решили, что я ранен в грудь, потому что вся куртка была в крови. Но когда раздели, обнаружилось, что грудь в порядке. Тогда они сказали, что я, пожалуй, выживу. Этим они меня успокоили.

Я сказал им по-итальянски, что хотел бы взглянуть на свои ноги, хотя я и боялся на них смотреть. Тогда они стащили с меня брюки, и мои конечности оказались на месте, но во что они превратились! Они никак не могли сообразить, как это я умудрился пройти сто пятьдесят ярдов с такой ношей, когда обе коленки у меня были прострелены насквозь, а правая ступня в двух местах пробита. Кроме того, насчитали двести других царапин.

Они протащили меня на носилках три мили до госпиталя, а дорога была под обстрелом. Когда приближался снаряд покрупнее — «уиии-ии-иу-оош-буум», — они клали меня на землю и ложились сами.

Мои раны болели, будто двести двадцать семь дьяволов забивали в меня гвозди. Госпиталь был эвакуирован во время атаки, так что мне пришлось пролежать два часа в конюшне с сорванной крышей, пока не пришла машина. А когда она пришла, я приказал ей ехать дальше, чтобы она подобрала сначала раненых солдат. Машина вернулась с ними, и тогда меня тоже туда положили...»

Эрнест три месяца пролежал в госпитале, а приехав домой, подарил мне блестящую медаль с портретом короля Виктора Эммануила. Медаль висела на красной с зеленым ленте. И я долгое время отказывался выходить из дому без этой медали. Я был единственным мальчиком, у которого брат побывал не войне в Италии, и я мог доказать это медалью. В те дни я еще не знал, что единственными американскими войсками в Италии почти до самого конца войны были санитарные отряды.

ю