Вокруг света 1965-01, страница 14

— Ты берешь на себя тяжелую ношу, — сказал он наконец. — Что бы ты ни сделал, будут говорить, что ты выезжаешь на моей репутации. Ты понимаешь это?

Я кивнул.

— Это стало ясно уже после конкурса. Но ведь все рассказы были под девизами. Там не было никаких имен.

— Я знаю, знаю. Дальше будет еще труднее, но нельзя обращать слишком много

внимания на то, что говорят люди. Тебе надо много читать, Барон. Помнишь, как ты поймал первую большую рыбу? Постарайся обо всем вспомнить. Если что-то подействовало на тебя эмоционально, постарайся понять, что же это было, постарайся восстановить детали так, чтобы ты сам себе мог дать во всем отчет. Если там еще кто-нибудь был, кроме тебя, выясни, были ли они тоже взволнованы, как и почему. Чем больше точек зрения ты впитаешь, тем больше ты будешь знать. А сейчас ты очень много внимания уделяешь тому, что думают о тебе другие люди, — может быть, потому что ты еще молод.

Если ты в самом деле хочешь писать, Барон, — садись и пиши. Чем больше ты будешь писать, тем больше ты будешь знать о том, как это делается. Это единственный способ научиться писать. И если мне это удастся, я тебе не буду помогать. Я многим помогал. Но чаще всего это только ослабляет тех, кто пишет. Совет же — другое дело.

А к тому времени, когда ты научишься, ты сможешь уже сам советовать.

СНОВА ВОЙНА

Началась испанская война.

18 марта Эрнест прилетел в республиканскую Испанию. Он приземлился в Барселоне как раз после воздушного налета.

На следующей неделе Эрнест побывал на фронте под Гвадалахарой, где правительственные войска одержали победу, первую победу после восьми месяцев борьбы.

— Как-то утром я получил письмо из Голливуда, в котором меня просили сделать все возможное, чтобы помочь Эрролу Флинну, который ехал сюда, чтобы посмотреть на войну, — рассказывал мне впоследствии Эрнест. — Я решил, что поездка эта полезна для сбора денег на нужды республики. Флинн приехал вечером в Мадрид. Мне надо было раздобыть пропуска, машину, шофера и бензин. Мне пришлось одалживаться, чтобы достать все это, а я терпеть не могу одалживаться. На одолжения надо отвечать тем же, а когда вы должны что-нибудь людям, то вы не можете писать объективно. Но так или иначе я все организовал.

Эрнест принялся за съемки документального фильма. Режиссер и оператор Йорис Ивенс приехал в Испанию и с ним еще один оператор.

Для того чтобы снять боевые действия, Эрнест отвез операторов на место танкового боя. Там группа попала под огонь снайперов. Им удалось

найти хорошую точку, откуда можно было наблюдать все поле боя, но вскоре пули начали отрывать щепки от забора, за которым они находились, и им пришлось отойти, прежде чем снайперы перестреляют всю группу.

Им удалось заснять наступающие части, которые снимали осаду с Мадрида.

В мае Эрнест вернулся в Нью-Йорк. Он собирался снова приехать в Испанию осенью. Он хотел по

мочь при монтаже фильма и проследить за тем, чтобы не вырезали некоторых сцен.

Лето тридцать седьмого года было временем больших решений для Эрнеста. Он вел переговоры с друзьями и знакомыми, стараясь организовать помощь и собрать денег для Испанской республики. Но тут ему пришлось пережить разочарование. То, что казалось ему простым и ясным, вызывало неодобрение и подозрение у других.

Этим же летом Эрнест обратился с речью к Лиге американских писателей в Карнеги-Холле. Он сказал, как он сам выразился, «единственную политическую речь в своей жизни, которую мне хотелось сказать», и рассказал о том, что видел в Испании.

Приняв какое-нибудь решение, Эрнест всегда стоял на своем. К концу лета, когда он был готов вернуться в Испанию, он сам собрал около сорока тысяч долларов и все эти деньги пожертвовал на медицинскую помощь правительству Испании.

ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ

В 1944 году Эрнест приехал в Лондон за шесть недель до высадки в Нормандии. Я в то время был в Лондоне в составе группы военных кинодокументалистов.

Оказывается, Эрнест Хемингуэй в течение долгого времени участвовал в трудных и важных операциях в морской войне против нацистской Германии у побережья Мексиканского залива.

— Ты опять не усидел, — сказал я.

— Послушай, Барон, — заметил Эрнест, — дело не во времени и не в опасности... Хуже было иметь дело с военными чиновниками.

12