Вокруг света 1965-06, страница 16

буют, чтобы он оставался бесстрастным и с усмешкой продолжал свою песню, как бы страшно ему ни было на самом деле.

После двух-трех ложных движений внезапно следует первый жестокий удар. Кожа на миг становится белой, и струйки крови окаймляют глубокую рану. Однако юноша продолжает улыбаться и не обрывает своей песни. Он невозмутимо напевает и после второго, третьего ударов, нанесенных прямо по ране. Лишь лицо его покрывается густыми каплями пота.

Все это время старик флейтист наигрывает грустную пастушью мелодию. После каждого удара он подходит к юноше-мишени и отечески ласково отирает ему потный лоб.

— Все это делается только для них, — говорит наш проводник Геремедин, показывая рукой на группу богатых купцов. Они наблюдают за поединком, стоя в тени единственного тут дерева. Все они прибыли к месту поединка на конях, и их легко отличить от остальных по ярким, богатым одеждам.

Это владельцы огромных стад, — объясняет Геремедин. — Юноши-пели хотят наняться к этим скотоводам в пастухи. Если им повезет, они десять месяцев в году будут кочевать со стадами по саванне в поисках колодцев и пастбищ.

— Но при чем же здесь ша-рот?

— Пастух на целых десять месяцев остается один на один с бескрайней саванной. Он может полагаться только на свои силы. У него нет ружья, нет никакого другого оружия, кроме пастушьих палок. На ша-роте пели показывают свою храбрость и ловкость... А ты знаешь, что они ударами палки даже львов обращают в бегство?

— Да, мне рассказывали об этом.

— Но тебе, верно, не говорили, что сначала они

невольничьих рынках и на ша-роте они противопоставляли жестокости рабовладельцев свою выдержку и мужество.

Теперь лишь немногим иностранцам, да еще вооруженным фотоаппаратом и кинокамерой, удается увидеть ша-рот. Каждое племя тщательно скрывает место проведения этой опасной, грозящей ее участникам увечьями древней церемонии.

...Вот уже несколько дней длился наш привал в глубине сахеля, и наш проводник Гемередин в глубочайшей тайне вел переговоры с пелями. Наконец взволнованно и сбивчиво он объявил нам, что узнал важную новость. Его друзья пели буквально за несколько часов до начала ша-рота сообщили ему «адрес».

Глубокой ночью мы свернули палатки, и наш «джип» помчался по саванне, освещая фарами дюны, кустарник и невысокие скалы. Вот, наконец, мелькнули в свете фар рога антилопы, повешенныэ среди чахлых кустов одинокой акации.

Здесь на рассвете собрались пели из разных племен и начали готовиться к трудному поединку. Вместе с участниками ша-рота, молодыми пастухами, сюда приехали старики и женщины.

Место для поединка выбрано весьма своеобразное — площадка, которую полукругом охватили черные лавовые скалы. Гладкие, отполированные, они образуют естественный амфитеатр.

На скалах, тесно прижавшись друг к другу, стоят юноши-пастухи, готовые к поединку. Они держат черные зонты не столько для того, чтобы защититься от солнца, а из желания похвалиться перед соплеменниками этим практически бесполезным а значит, драгоценным предметом. Молодые пели громко поют и приветственными криками встречают вождей племен и богатых скотоводов.

Я устанавливаю съемочную камеру и навожу объектив на скотоводов и вождей племен, которые подают cni-нал к началу состязания. Затем перевожу объектив на молодых пастухов. Мне отчетливо виден каждый шрам и рубец на их телах— немое свидетельство прежних поединков и битв. Один из вождей, улыбаясь, говорит:

— Чем больше шрамов на теле юноши, тем больше ему везет с девушками. Ведь каждый шрам — знак доблести!

Участники ша-рота выстраиваются друг против друга двумя группами по шесть человек. Они бросают друг на друга насмешливые взгляды, держа в руке гибкую суковатую палку и размахивая ею в такт тягучей песне. И вот из каждого ряда выходят вперед по одному человеку. Один отмеряет расстояние до противника, а другой воздевает руки к небу и готовится стойко принять удар. Тишина. Нападающий делает несколько ложных выпадов, стараясь проверить смелость противника. Палка со свистом проносится у самой груди испытуемого. Но юноша-мишень даже бровью не повел. Законы состязания тре