Вокруг света 1965-06, страница 75

рой они никогда ничего не знали и которую, пока поднимались в горы, представляли совсем по-другому.

Узкая долина между двумя вершинами была наполнена непрекращающимся звоном травы и жо-стяным шелестом стелющегося кустарника. Низко, у самой травы, а не наверху, не над головой, толпились облака. Они заволакивали долину плотным, пахнущим дождем туманом и вдруг расходились, бесследно исчезали — и тогда светлело. И особенно ярко выступали синие горы, и во всем угадывалось скрытое тепло, и тайная, сокровенная жизнь вдруг раскрылась в удивительно счастливом чувстве, от которого чуть кружилась голова и которому нет точного названия. Условно, приблизительно это чувство можно было бы назвать чувством высоты.

И в самом деле, почему это, поднимаясь на высоту, человек обязательно почувствует себя счастливым? Ребенок, поднятый на вытянутых руках матери, смеется особенно самозабвенно. Отчего-то долго помнятся и кажутся удивительными сны, в которых мы летаем,' оторвавшись от земли. И я сама видела не раз, как в Парке культуры и отдыха взрослые, серьезные люди, подброшенные качелями к облакам, улыбались растерянно и счастливо. Может быть, и в самом деле человек был когда-то птицей?

...Небо в горах совсем близко, а земля, по которой мы ходим, не разглядывая, расстилается во все края, во всей своей первозданности.

Далеко, на дне, дымными пятнами темнели леса. Озера, лесные озера, мимо которых они недавно прошли, лежали теперь, как далекие случайно оброненные серебряные гривенники.

Не сговариваясь, вразнобой, они вдруг запели. Раздался сухой₂ резкий звук открываемых консер

вов. Звук этот показался им теперь неожиданным и почти неуместным. Невысокий белобрысый паренек встал и подошел к инструктору, присел на корточки рядом с прорезиненной, расстеленной на земле курткой и, принимая из рук инструктора целлофановый мешок с хлебом, сказал:

— Здорово тут, правда?

— Хорошенького понемножку, — отозвался инструктор, продолжавший шарить в рюкзаке. — Мы вот здесь прохлаждаемся, а к утру завтра нам нужно быть на Белой. Как бы вы не подвели меня, ребята. — И рукояткой ножа, как в гонг, он ударил в пустую консервную банку.

Они все сидели вокруг него, смеялись, с хрустом жевали пахнущие медом огурцы, запрокидывали головы и вглядывались в близкое, удивительное небо. Возбуждение уже прошло, как прошли густые облака, но что-то все-таки осталось — всегда что-то все-таки остается.

Иногда, замолкая, они разглядывали своего инструктора. Он серьезно ел. Крепкий, загорелый человек с твердой линией скул. Но теперь он не походил на знаменитых путешественников.

Они не подвели его. В намеченный срок они перешли через перевал, спустились к реке и в сумерки расположились на ночлег в старом смешанном лесу, где сухие хвойные деревья были опутаны мхом. Когда разожгли костер и запах дыма смешался с запахом угасающих, чующих близкую осень листьев, он, довольный, что все получается так хорошо и что, вернувшись в город, он успеет захватить еще одну группу, весело спросил:

— Ну, как, ребята, горы?

Они все засмеялись, закричали, вспоминая ветер, и свое волнение, и облака рядом. И девчонка, та самая, с голубым платочком, посмотрела прямо, задумчиво и голосом окрепшим, в котором была уже и усмешка, сказала:

— Горы — это ничего. Но, конечно, там, в горах, проверяется характер.

И если вдруг вам покажется, что дни у вас один к одному все того же неяркого цвета, — идите в горы. И если вы, например, долго ждете чего-нибудь, и уже больше нет сил ждать, — идите в горы. И если даже у вас все хорошо, так, что лучше уже и не может быть, — все равно идите в горы...

Рисунок Р. ВОЛЬСКОГО