Вокруг света 1965-07, страница 75

вором — словом, играла вполне официальную роль. А что было в конце обеда?

— Она пошла звонить, — вспомнил я, подумав.

— А, наконец-то. Она пошла звонить и отсутствовала не меньше двадцати минут. Для телефонного разговора совсем не мало. С кем она говорила? О чем? Был ли это действительно телефонный разговор? Нам с вами просто необходимо выяснить, что произошло за эти двадцать минут. Ибо я убежден, что именно здесь находится ключ к разгадке.

— Да полно вам!

— Не сомневаюсь, что так. Я с самого начала говорил, что мадемуазель что-то скрывает. По ее мнению, это не связано с убийством, но мне, Эркюлю Пуаро, видней. Здесь обязательно должна быть связь.

— Ну, ладно, — сказал я, потягиваясь, — я вижу, что ванна мне просто необходима. А потом надо будет побриться.

Приняв ванну и переодевшись, я сразу почувствовал себя лучше. Подходя к столу с завтраком, я чувствовал, что чашки горячего кофе будет достаточно для того, чтобы я снова стал человеком.

Я заглянул в газету, но в ней ничего не было, если не считать сообщения о смерти Майкла Сетона. Гибель отважного пилота теперь уже не вызывала сомнений.

Не успел я окончить завтрак, как к моему столику подошла Фредерика Райе.

— Мне нужно повидать мсье Пуаро, капитан Гастингс. Он уже встал, не знаете?

— Он сейчас в гостиной, — ответил я. — Я провожу вас.

— Благодарю.

Пуаро уже позавтракал и читал утреннюю газету. Он встал и приветствовал Фредерику со всей присущей ему галльской учтивостью.

— Мадам, — проговорив он. — Я польщен.

И пододвинул ей кресло.

Она поблагодарила его едва заметной улыбкой и села. Сидела она очень прямо, положив руки на ручки кресла и глядя перед собой. Она не торопилась начать разговор. В ее спокойствии и отрешенности было даже что-то пугающее.

— Я должна попросить у вас прощения, мсье Пуаро,—

сказала она наконец. — У вас и у Ник. До вчерашнего вечера я вам не верила. Я не могла себе представить, что опасность серьезна.

— В самом деле, мадам?

— Теперь я понимаю, что все должно быть тщательно расследовано. Я догадываюсь, что и ближайшие друзья Ник тоже окажутся под подозрением. Смешно, конечно, но ничего не поделаешь. Я ведь права, мсье Пуаро?

— Вы очень умны, мадам.

— На днях вы спрашивали меня о Тэвистоке. Поскольку рано или поздно вы сами выясните правду, то я не стану скрывать ее от вас. Я не ездила в Тэвисток.

— Вот как, мадам?

— В начале прошлой недели мы с мистером Лазарусом приехали сюда на автомобиле. Нам не хотелось давать повода для лишних толков, и мы остановились в деревушке, которая называется Шеллакомб.

— Милях в семи отсюда, если не ошибаюсь?

— Да, около того.

— И это все, что вы хотели мне сказать, мадам?

— По-моему, да. Я собираюсь проведать Ник и отнести ей цветы.

— Вы очень любезны. Благодарю вас за откровенность, мадам.

Она бросила на него испытующий взгляд, хотела как будто что-то добавить, но передумала и вышла из комнаты, слабо улыбнувшись мне.

— Умна, бесспорно, умна,— заметил Пуаро. — Но и Эркюль Пуаро не глуп.

Неожиданно дверь распахнулась, и в гостиную влетел Джордж Челленджер. Его лицо пылало от негодования.

— Послушайте, мсье Пуаро, — заговорил он. — Что это все значит? Звоню в эту проклятую лечебницу. Спрашиваю, как здоровье Ник и когда я смогу с ней повидаться. И вдруг оказывается, доктор не разрешает к ней никого пускать. В чем дело, хотел бы я знать?

Я не верю, что Ник не в состоянии никого видеть. Мне кажется, это ваших рук дело, мсье Пуаро.

Пуаро одарил его благоже-лательнейшей улыбкой. Я всегда замечал, что он особенно благоволит к влюбленным.

— А вот послушайте-ка mon ami, — заговорил он. — Если к ней пустят хотя, бы одного, нельзя будет отказать и другим. Верно? Или-все, или никого. Хотим мы с вами, чтобы мадемуазель была в безопасности? Безусловно. Так вот, вы сами видите, что следует сказать: НИКОГО.

— Понятно! — с расстановкой выговорил Челленджер.

Он направился к двери и на минуту задержался у порога:

— На цветы никакого эмбарго, так ведь? Если, конечно, они не белые?

Пуаро улыбнулся.

— Ну, а сейчас, — сказал он мне, едва захлопнулась дверь за пылким Челлендже-ром, — пока в цветочном магазине происходит неожиданная встреча мсье Челленджера с мадам, а может быть, еще и с мсье Лазарусом, мы с вами* спокойно отправимся в лечебницу.

— И зададим три вопроса? — спросил я.

— Да. Зададим. Хотя ответ-я уже знаю...

Пуаро подтолкнул ко мне распечатанный конверт.

Это было сообщение эксперта,, обследовавшего по просьбе Пуа ро портрет старого Николаса Бакли. Он решительно утверждал, что картина стоит никак не больше двадцати фунтов.

— Ну, одно дело с плеч долой, — заметил Пуаро. -— Двадцать фунтов, а мсье Лазарус предложил пятьдесят. Непростительная ошибка для столь проницательного на вид молодого человека! Но полно, полно, время не ждет.

Мы нашли Ник в приветливой солнечной комнате. Она лежала на узкой железной кровати и казалась похожей на утомленного ребенка. Вид у нее был измученный, апатичный.

— Как хорошо, что вы пришли, — равнодушно сказала она.

Пуаро взял ее руку в свои.

— Мужайтесь, мадемуазель. Жить всегда из-за чего-нибудь стоит.

Она испуганно подняла на него глаза.

— Вы мне расскажите о том, что вас тревожило в последнее время, мадемуазель? Или я должен догадаться? И вы позволите выразить вам мое глубочайшее сочувствие?

73