слон, лапанадоси

К X А В А Й Я АХМАД АББАС

(Индия)

авным-давно, когда магараджи были настоящими магараджами, а не забавными кук-■ лами, которые болтаются сегодня у смотрового стекла автомобилей и самолетов, величие правителя измерялось числом пушек, грохотавших в княжеском салюте, числом жен в гареме и слонов в слоновнике.

Если применить эту мерку к Сурайякумару Чанд-ракумару Виджайсингху Шумшерджунгу — магарадже Чхамчхампура, то он не попал бы ни в первую десятку, ни даже в первые две сотни самодержавных князьков того времени. Его княжество ютилось на каком-то жалком клочке бесплодных плоскогорий Центральной Индии и было чуть побольше усадьбы зажиточного землевладельца.

Истины ради следует упомянуть, что Чхамчхампур не всегда был таким жалким и захудалым княжеством, но чрезмерное пристрастие князей к вину и к женщинам (особенно к танцовщицам — звон колокольчиков «чхам-чхам» на их ножных браслетах и дал название княжеству) свело на нет все воинственные качества княжеского дома, и более энергичные правители кусок за куском проглатывали территорию Чхамчхампура, не говоря уже о солидном ломте, который пришлось отрезать в благодарность за военную помощь англичан против буйных соседей.

Дошло до того, что к 1945 году магараджа Чхамчхампура остался при одном слоне и семи женах.

Тогда он решил потуже затянуть пояс, хоть живот у него был весьма объемистый, и тут же посадил (всех жен, кроме самой молодой и потому самой любимой, на голодный паек и под предлогом, что в столице орудуют грабители, отобрал у них все

Рисунок В. ЧИЖИКОВА

ожерелья, браслеты и серьги и поместил для сохранности в княжескую казну — по крайней мере так им было сказано; на самом же деле драгоценные камни были отправлены в ювелирную фирму в Бомбее, а золото расплавили и тайком продали одному меняле в Дели.

В рассуждении, на чем бы еще сэкономить, магараджа остановил свой взор на Лакшми, старой слонихе, которая одна занимала слоновник, построенный для дюжины слонов. По словам управляющего, содержание слоновника составляло кругленькую сумму. Раджа счел это бессмысленной тратой денег— ведь, в сущности, он никогда не ездил на слоне, да и сидеть, скрестив ноги в неудобном паланкине, было нелепо, когда в гараже стоит целая эскадра роскошных «даймлеров» и «паккардов». И он решил избавиться от старухи Лакшми. Но как? Ведь нельзя же публично признать, что он закрывает слоновник, ибо не может больше его содержать, — это значило бы совершенно погубить свой престиж. Надлежало все сделать с дипломатической тонкостью и княжеским изяществом. Магараджа как раз рассуждал об этом, когда ему доложили о приходе сэра Джона Роллингстона.

Сэр Джон Роллингстон был чиновником политического ведомства. Сын манчестерского портного, он кое-как окончил колледж, чтобы попасть на государственную службу в Британской Индии, и двадцать лет тянул лямку во всевозможных малярийных деревушках. Наконец его взяли в политическое ведомство. Душе сэра Джона не чужда была романтика, но комплекс неполноценности превратился у него в восхищение воображаемым благородством индийских княжеских домов. Вместо того чтобы занимать