Вокруг света 1965-08, страница 79

— Ешьте хоть все. Здесь яиц полно, ведь на островах нет хищников — ни шакалов, ни мангуст, ни рысей, нет даже коршунов, . грифов или орлов. Мы всячески поощряем разведение домашней птицы: птицеводство помогает как-то решить продовольственную проблему.

Джозеф, один из здешних охранников, стал рассказывать о джарава:

— Это произошло недалеко отсюда. Их было трое. Они, очевидно, охотились. Встреча была настолько неожиданной, что мы молча стояли и смотрели друг на друга в крайнем изумлении. Через мгновение один из джарава бросился назад, пытаясь отвлечь внимание на себя, а двое других быстро юркнули в кусты, чтобы иметь возможность напасть с тыла, если мы двинемся в погоню за первым. Однако мы остались на месте. Мы стояли и ждали, когда же им надоест сидеть в засаде. Наконец все трое вышли из засады и удалились.

— Типичный для джарава прием, — заметил Берн и добавил: — Но я доволен: они настроены спокойно. Хороший признак! Стрелы джарава пускают в ход лишь в исключительных случаях. Они боятся потерять их. Джарава дорожат ими из-за железных наконечников. Ведь железо они отыскивают среди обломков затонувших кораблей или подбирают то, что мы выбрасываем. Однажды я нашел наконечник копья, сделанный из лемеха плуга. Бедняги, им, вероятно, понадобилось несколько месяцев, чтобы превратить его в наконечник.

После завтрака мы вышли на берег. Был отлив. На отмелях кормились десятки птиц. Было бы приятно бродить по мягкому песку и наблюдать за моллюсками всевозможных форм и окрасок, копошащимися в лужах, если бы мангры не раскинули всюду свои паучьи ноги: я все время боялся споткнуться.

— Взгляните, как растут мангровые деревья, — сказал Берн, поднимая с земли стручок более фута длиной. — Стручки падают с дерева и сразу же наполовину уходят в ил, да так прочно, что море не может их смыть. Обратили внимание — мангры всегда наклонены в сторону моря, чтобы выстоять в бурю. Если бы не эти заросли, море давно бы опустошило Андаманские острова.

С утра и весь день светило яркое солнце, а тут вдруг появились тучи и закрыли его.

— Пойдет дождь, — сказал Берн. — Стоит поторопиться.

И действительно, круглые, крупные капли дождя с шумом ударили о песок. Дождь кончился скоро, но Берн приказал подготовить наш челн.

— Никто не знает, надолго ли он утих, — заметил Берн. — Да и течение в протоке становится после дождей очень быстрым. В прошлом году при попытке переплыть реку в дождь утонули двое.

...При вечернем освещении мангровая роща казалась еще более дикой, а белые цапли, перелетавшие с дерева на дерево, напоминали привидения. Наш челн с трудом продвигался в зловещей тишине. Но вот мотор кашлянул в последний раз, и лодка врезалась носом в берег.

В ту ночь я заснул на бамбуковом полу, как на удобном пружинном матраце. Нас разбудили птицы: сначала закричали попугаи, потом заворковали голуби.

...Джунгли стояли стеной вокруг форпоста. Деревья оказались такими высокими, что мне прихо

дилось задирать голову, чтобы ув!*деть их вершины. Подлесок был очень густой: здесь встречались все разновидности папоротников, мхов и ползучих растений, которые тесно сплелись между собой, и мы шли гуськом по низкой тропе. Берн показал на гряду гор:

— Там джарава устраиваются на ночевки. Они устилают землю листьями и сидят у костра. Утром следуют дальше. Они идут за своим вождем, который то загибает листик, то надламывает ветку, чтобы указать, в какую сторону он пошел. Джарава двигаются бесшумно и почти неприметно.

Узкая тропа была скользкой и мокрой. К тому же дорогу постоянно преграждали упавшие деревья. Они были огромные, и нам приходилось перелезать через них.

— Такие места — настоящая западня, — сказал Берн. — Джарава часто «минируют» тропу, закапывая у поваленных стволов кости ската. Когда люди спешат, они не обращают внимания на то, что у них под ногами. Кости ската похожи на гребень с зубцами, наподобие рыболовных крючков. Если они вонзаются в ногу, их невозможно извлечь без операции. Вот и попробуйте догнать джарава!

Внезапно джунгли кончились, и мы оказались на большой каменистой площадке, огражденной с одной стороны отвесной скалой, с которой низвергался водопад. После сумрака джунглей хорошо было вновь увидеть над головой солнце. Мы сразу же устроили привал. Цветущие плети устилали землю, орхидеи обвивали стволы деревьев. Джунгли казались ярким полотном: на зеленом фоне горели желтые и пурпурные мазки. Водопад так и просился на открытку. Голубоватая вода, пенившаяся в водоеме, была чистой, сквозь нее виднелся чудесный черный песок на дне — все для пикника!

Берн постучал по каменной плите, на которой мы расселись:

— Слышал я одну теорию, — сказал он, раскуривая трубку, — будто бы Андаманы — это южная оконечность Араканского хребта, начинающегося в Бирме. В далекие-далекие времена произошло гигантское землетрясение, в результате чего образовался Бенгальский залив. Андаманы — это вершина затонувшей горной цепи. Я не геолог, но когда смотришь на гладкую скалу, вроде этой, посреди бескрайнего моря, так и представляешь себе, как оно было... — Он обхватил руками колени. — Я не знаю, так ли образовались Андаманы, но одно несомненно — это не коралловые острова, у них прочное скальное основание.

И вновь речь зашла о джарава.

— Этнографы считают, — продолжал Берн после паузы, — что джарава живут в каменном веке. И потому, может быть, нам не следует осуждать их за враждебность. Просто они еще не научились доверять кому-либо, кроме самих себя.

Солнце светило так ярко, что был виден каждый предмет на каменной площадке. Но вдруг небо заволокли тучи, потянуло влагой. Все стали собираться обратно.

— Так надеялся увидеть джарава, — разочарованно проговорил я.

Берн не удержался от смеха:

— Мистер Вайдья, я провел в этих лесах десять лет и видел их только дважды. Было бы невероятной удачей, если бы вы увидели их сразу.

Перевела А. ВЯЗЬМИНА

77