Вокруг света 1965-09, страница 26

таллическая коробка, в которую падают капли дождя и мелкие монетки. Да. они приехали в Никко не для того, чтобы любоваться его красотами и говорить потом «кекко».

А живой эскалатор, стуча деревянными гэта — очень удобная обувь в такую погоду, — движется дальше, мимо семиярусных пагод, мимо огромных носилок, на которых, как гласит предание, разъезжал по своим владениям сёгун Токуга-ва Иэясу... И снова мимо пагод, даже сегодня, в пасмурную погоду, сверкающих золотом.

Затем, сняв обувь, Есе устремляются по скрипучим доскам внутрь мавзолея, чтобы поклониться гробнице сёгуна и увидеть барельеф дремлющей кошки. Поджав хвост и положив на передние лапы мордочку, она вот уже триста лет дремлет в мавзолее. И триста лет, говорят, в мавзолее нет мышей.

Покинув мавзолей, идем по этому святому городу, в котором, говорят, каждый второй житель — монах, служитель буддистского или синтоистского храма. Идем мимо баров, мимо патинко. Патинко — это игорные дома Их в любом японском городе бесчисленное количество. Здесь нельзя много выиграть и проиграть тоже. Купив иен на двести круглых шариков, можно весь вечер запускать их в сложную машину в надежде, что один из шариков принесет выигрыш — еще десяток шариков. По нескольку часов стоят игроки у автоматов и, жуя резинку, бросают свои шарики, а выиграв, обменивают их здесь же на пару пачек сигарет, плитку шоколада или дешевую зажигалку. Эти покупки стоят тоже примерно двести иен.

А над Никко все идет дождь. На асфальте большие лужи, и в них отражаются пагоды, священные ворота — тории, легкие ажурные мостки, выкрашенные красным лаком, и бесчисленное количество людей. Они идут, разбивая деревянными гэта лужи, из одного храма в другой.

...Вместе с толпой мы попадаем в гулкий синтоистский храм, бесконечно длинное и мрачное здание. Усталый монах торгует здесь судьбой. За не-