Вокруг света 1965-09, страница 29
Вдруг копытца овец застучали быстрей и беспокойней. Джума вскочил, подумав о подкравшемся барсе или гепарде. Но тут увидел на высоте двух деревьев серое облако. Оно шло над ущельем, обтекая вершины. Стало темно, как в сумерки. Что-то ударило по голове и свалилось к чувякам Джумы. В пыльной траве копошилось желтовато-серое насекомое с пятнистыми крыльями. С яростью и отвращением Джума раздавил насекомое. Джума никогда не видел его, но о нем не раз рассказывали дед и отец. Оно врывалось в бедные дехканские аулы и на поля вместе со зноем, с вихревыми бурями, с басмачами, вооруженными новенькими одиннадцатизарядными винтовками. Как черная оспа, чума, тупая английская пуля, оно выкашивало целые аулы. СВЕРХСРОЧНАЯ ТЕЛЕГРАММА Пилот Сергей Долганов пил из жестяного круглого бачка долго и жадно. Вода заливала подбородок, скатывалась за рубашку, но распаренная жа рой грудь не чувствовала ее прохлады. Наконец он поставил бачок в кабину и крикнул технику Па-рафияновичу, который возился около авиаопылителя: — Торопись, Володя! Сегодня к полудню закончим и будем дома. Володя и так торопился. Осталась последняя делянка на винограднике, и он, наконец, полетит домой, в «Туркменистане» будет пить холодное пиво и есть кебаб. Сергей Долганов мечтал дома отмыться как следует, съесть салат с майонезом — жена на такие дела мастерица — и после обеда, с наслаждением сытянув ноги, дремать в беседке, обвитой вьюном, потому что он зверски устал в последнюю неделю и ему страшно хотелось слать после долгих недосыпов. Кому-кому, а пилоту сельскохозяйственной авиации хлопот не занимать. То где-то появилась карадрина или хлопкозая совка — надо уничтожать. То вызывают лететь за больным в горы или пустыню. А потом хлопок поспевает, и его требуется опрыскивать химикатами, освобождать от листьев, чтобы ватные комочки легко попадали на барабан хлопкоуборочной машины. Сергей Долганов заслужил отдых и постепенно настроился на мысль, что всего несколько часов теперь отделяют его от дома. — Товарищ пилот! — услышал Долганов, усаживаясь в кресло кабины. Прямо по бахчам бежал колхозный счетовод и махал листом бумаги: — Вот телеграмма! Разбирая пляшущие русские и туркменские каракули, Долганов прочитал приказ командира: «Саранчовая тчк. Долганову тчк Немедленно вылетайте колхоз «Ленинизм» Геок-Тепенского района тчк Уничтожайте вредителя тчк Чавыкин». — Вот тебе и дом родной, — присвистнул Долганов. — Володя! Собирайся, лотим в Геок-Тепе. КТО ОНг НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ! Саранча — такое имя носило сероватое облако, перешедшее границу и взволновавшее сержанта Акимова и чабана Джуму Сарыева. Миллионоголо-вый всепожирающий нарушитель рвался к оазисам Туркмении, к ее хлопковым полям, садам, поспевшим пшеничным хлебам, к зелени, расселившейся вдоль арыков и новых каналов. Он как будто ждал того часа, когда созреет урожай. Не за неделю, за считанные часы он хотел сожрать то, что целыми годами орошалось, крепло, лелеялось руками тружеников-туркменов Шел не обычный оазисный прусик, который водился в Голодной степи на солончаках и в зарослях тугая, обитал в одиночку или малыми стайками. Шла мароккская саранча. Родившись в сухих южных степях, она начала опустошительный поход в культурную зону и спустя дней сорок окрылилась, устремилась по новым путям к советско-иранской границе. За саранчой катится печальная слава. Мароккская саранча до революции была частым гостем наших среднеазиатских долин. Громом тазов, звоном чеканных кувшинов и бубнов, диким, почти суеверным воплем дехкане пытались согнать со своих 27 |
