Вокруг света 1965-09, страница 53

тел вернуться, но в эту минуту в звездном небе вспыхнул огонек, и светящийся след растаял во мраке. Я подумал, что это моя последняя ночь на Земле.

Сегодня вновь представился случай.

— Определишь толщину слоя газов в указанных на телекарте местах. Все. — Главный космик базы считал разговор оконченным.

Я всегда чувствовал себя неловко в его присутствии. Не таких главных космиков нам показывает видеотрония в своих программах. Те всегда сдержанны, спокойны. Он же говорил нервно, в упор глядя подвижными темными глазами. Говорили, что он провел на Европе большую часть жизни и знает тут каждый камень. Ему, пожалуй, перевалило за восемьдесят, и я удивлялся, почему его еще не отозвали на Землю. Наверно, трудно было найти человека, который бы принял на себя его обязанности и знал столько, сколько знал о здешней жизни он.

Я вышел из его кабинета и спустя минуту уже сидел в ракете. Старт, полет, измерения, отнявшие совсем немного времени, и — опять полет к котловине. Я был тут уже несколько раз и знал ее так, что мог бы с закрытыми глазами провести ракету среди окружающих гор. С первого раза я заметил, что приборы показывают повышенную радиоактивность. Ничем другим котловинка не отличалась от низин, разбросанных по всей поверхности Европы.

Честно говоря, я уже начал сомневаться. Принялся убеждать себя, что у Ван Эйка, уставшего от многочасового полета, были галлюцинации. Я дошел до того, что, кружа над котловиной, смеялся сам над собой и над всей этой затеей. Обычно я кружил до тех пор, пока запасов топлива едва хватало для возвращения на базу. На этот раз я сделал всего несколько кругов, когда шум в динамике прекратился. Я невольно подумал о вызове с базы, а когда понял, у меня захватило дыхание.

«О... нет, это невозможно...» — голос был низкий, женский, тот, о котором говорил Ван Эйк. Голос на минуту умолк, а потом я услышал слова, полные отчаяния: «Томми спаси... мы погибаем», — и больше ничего. Так мог кричать только человек перед угрозой смерти.

Одно движение рулями — и зеленоватые скалы понеслись мне навстречу. Я опустился к самому дну котловины, полетел к центру ее и оттуда начал раскручивать спираль. Но под корпусом проносились только камни, покрытые белым инеем. И все-таки это не померещилось. Ведь я помнил каждый звук, интонацию каждого слова, да и Ван Эйк слышал то же... Волновики, да, это, должно быть, волновики, принявшие вид крика о помощи, быть может, века назад брошенного гибнущей женщиной.

На максимальной скорости я помчался к базе. Главного космика я застал в кабинете. Я рассказал обо всем. Главный только улыбнулся.

— Говоришь, это волновики призывали на помощь? — спросил он.

— Нет. Помощи просила какая-то женщина.

— Ты слышал ее голос над долиной Метеоров?

— Нет, над небольшой котловиной, — я назвал координаты.

Он нанес их на карту, некоторое время смотрел на них, а потом взглянул на меня.

— Ну что же, парень, ты, пожалуй, немного устал. Понимаю: еще недавно Земля, зелень, солнце, а тут крохотная ракетка и вокруг — пустота... Три

дня отдыха. Базы не покидать. — Его голос звучал твердо. — Кроме того, я пришлю к тебе доктора Уатта с его автоматами.

Спорить было бесполезно. Ночь прошла беспокойно. Уатт определил повышенную возбудимость и больше ничего. Так что через три дня я мог продолжать мою работу и... новые полеты над котловиной, как я себе торжественно пообещал. Я обязан еще раз услышать ее голос.

В полусне я ворочался в постели, когда вдруг услышал ее. Я очнулся, убежденный, что голо: мне просто снится. Но нет, он снова прозвучал совсем рядом. Я замер. Посреди комнаты стояла женщина Ее лицо скрывал полумрак, видны были только длинные волосы и белое платье, сквозь которое просвечивали лучи ночного светильника. Но голос, голос был наверняка тот же.

«...и чего ты ищешь? Думаешь, найдешь счастье на этой базе...» — засмеялась она.

— Нет! Нет! — крикнул я и вскочил с постели

Фигура женщины заколыхалась и исчезла. Я оглянулся вокруг: знакомые автоматы, знакомые распределительное щиты... Все как обычно. Я кинулся к визотрону. Да, еще минуту назад он работал Я ощущал руками тепло, еще струящееся с его сетки. Из всех наших только я один знал голос этой женщины. А это была она. Ее голос я узнал бы среди тысячи других. Значит, волновики... Ведь не сошел же я с ума! Ван Эйк слышал этот голос!..

А женщина — кто она?.. Может быть, нечто большее, чем простой негатив какого-то существа, гибнущего и взывающего о помощи. Может быть, она была формой, которую приняли волновики... Так ли уж просты уравнения Максвелла?!.

О ночной встрече я не рассказал никому: не хотел сидеть на базе. Мои опасения были обоснованны, потому что главный космик допытывался, как я себя чувствую, не слышу ли голосов.

Снова началась повседневная работа. Я дважды наведывался к котловине, но безрезультатно. А на третий раз увидел небольшую ракету. Она стояла неподалеку от почти кубической скалы, черным пятном выделяясь на фоне замерзших газов. Я посадил свою ракету рядом. Указатель радиометра резко отклонился и остановился на сорока рентгенах. Тут было сильное излучение. Я колебался минуту. Потом открыл люк и выскочил на белый снег. В ка бине соседней ракетки никого. Я осмотрелся вокруг. Освещенные Солнцем вершины скал горели на фоне усеянного звездами неба. Их тени длинными изломанными линиями ложились на белый иней. Из-за горизонта частью своего огромного, покрытого темными полосами диска вздымался Юпитер. В тени скалы, освещенной только его лучами, я увидел следы. Они шли от ракетки и исчезали за кубической скалой. Следы пустотных ботинок, отпечатавшиеся в пыли... У меня не было ни атомного дезинтегратора, ни какого-либо другого оружия. Кругом мертвая неподвижность, тишина и эти следы... Секунду я стоял в нерешительности. Чувствовал, как гулко бьется сердце. Пришлось заставить себя сделать первые три шага, потом еще два... Следы шли к осыпи и исчезали среди камней. Я пошел по ним. Через несколько десятков шагов я заметил, что красная лампочка внутри шлема предостерегающе разгорелась: радиоактивность резко возросла. Я подошел к ближайшим скалам и поспешно прижался к ним. Среди камней что-то двигалось. Это был человек. Увидев меня, он поднял руку.

— Помоги мне, — захрипело в шлемофоне.

50