Вокруг света 1965-11, страница 32

КЛАДБИЩЕ „БАТАВИИ"

Г. ВИЛЕНСКАЯ

Мы не будем утомлять читателя долгим пересказом событий, связанных с агатовым кубком Рубенса и плаванием «Батавии» (см. «Вокруг света» N° 7 за 1965 год). Напомним только, что «Батавия» — судно Ост-Индской компании — шла к берегам Явы и трюмы ее были наполнены сокровищами. Трагические события, разыгравшиеся в пути, привели к гибели «Батавии». Казалось бы, история «Батавии» завершилась триста с лишним лет назад. Но нет. Оказывается, она имеет продолжение, которое было прочитано лишь совсем недавно...

После того, как с затонувшей «Батавии» были спасены все ценности, кроме двух ящиков с сокровищами, Пелсерт — командор компании — отплыл к берегам Явы, оставив на острове качающиеся на виселицах почерневшие трупы мятежников. Трудно понять из описания Пелсерта местоположение островов, на которых разыгралась трагедия. Известно было только

одно — «Батавия» погибла на коварных рифах архипелага Хаутмен.

Но какой из многочисленных островов этого архипелага протяженностью около 120 километров стал кладбищем «Батавии», оставалось загадкой, разрешить которую было нелегко.

В 1840 году капитаны английского военно-морского флота Уик-хем и Стоке обнаружили у самых

южных рифов Хаутмен следы какого-то кораблекрушения. Ничто-же сумняшеся они сразу же решили что перед ними обломки легендарной «Батавии», и назвали острова именем Пелсерта, а одну и f бухт — «Рейдом «Батавии».

Но спустя более чем столетие австралийская писательница Дрейк-Брокман, тщательно изучив дневник Пелсерта, предположила, что место гибели «Батавии» находится приблизительно в 30 километрах севернее островов Пелсерта, на островах Уолэби.

Австралийские аквалангисты, в течение многих лет безуспешно разыскивавшие «Батавию» там, где укпроли Уикхем и Стоке, узнав о предположении писательницы, решили попытать счастье на рифах Уолэби.

В бесплодных поисках прошел год, другой, третий...

И вот 29 июля 1963 года под пятиметровой толщей воды у острова Бикен на разломанных штормами мертвых кораллах подводники увидели желто-зеленые бронзовые пушки, якоря, балластные блоки, кирпичи из корабельной кузницы, монеты. А под коралло-

— Свободу Спартаку!

Это был победный клич, помогающий перепрыгивать через препятствия. А как нам известно еще с древности, в огне воодушевления опасения испаряются.

Все же слепое барабанное воодушевление было не по нему. Жизнь, видел он, сама по себе требовала объяснения, собственные шаги — разумного обоснования.

— Были же люди, — начал рассуждать он, — и не какие-нибудь геркулесы. Прыгали же с мачты корабля. Разве я слеплен не из тех же мускулов, сухожилий? Чем я хуже? Дело все только в решимости.

Когда он рассуждал, то рассуждал не только для того, чтобы определить беспристрастно свои шансы на успех, — он доводил свое желание до очевидного вывода; и тогда отступление уже было бы трусостью.

Рассудив, что все люди сделаны из одного материала, он уже считал, что решимости ни у кого ему не нужно брать взаймы.

...До того, как взобраться на

вышку, он оценивающе ощупал взглядом настоящих прыгунов. Ничего такого, чего не было бы и в нем самом, он в них не обнаружил. Такие же люди, как и все, только в разноцветных резиновых шапочках.

Издали вышка чуть-чуть возвышалась над водой.

«Пустяк, — решил он и развеселился. — Главное — точный расчет. Расчет — и еще раз расчет!»

Подражая балансирующим на трамплине прыгунам в шапочках, он рассчитывает, сколько по трамплину сделает шагов, на самом краю встанет, попружинит, как это только что делали настоящие прыгуны, втянет в себя до отказа воздуха и...

Уверенно дойдя до пятиметровой отметки, он перегнулся и заглянул вниз. Внизу бездонный колодец. Его оглушил обман зрения. Внизу, в провале чернела вода.

Круги от всплесков то смыкаются, то раздвигаются. Кажется, что вышка раскачивается, и где-то далеко, на другом краю плещутся,

гогочут, визжат от восторга, кричат, как в парной: рядом — и не слышишь.

Он вобрал до отказа воздуха, развел руки, как это проделывали настоящие прыгуны, быстро свел руки и с чувством ускользнувшей из-под ног земли свалил себя вниз.

Вот так доказываешь, что и ты не хуже других.

Он не помнил, как, барахтаясь в вязкой воде, всплыл, ухватился за чьи-то протянутые руки, и руки эти, подтянув его, выволокли из воды.

Вся грудь была словно обваренной.

Он отдышался и сказал виновато:

— Немного не рассчитал.

Мальчик, деливший червей на равные кучки и прыгающий с мачты корабля, не покидает меня, не размолачивается, потому что я всегда отстаиваю его в себе.

Если бросают камень в этого мальчика, я сразу взрываюсь; жизнь как бы начинается сначала.

30