Вокруг света 1965-11, страница 69

«В кормчем, суда стремящем, нет ни лжеца, ни труса, Верным путем ведет он в море

потомков Jlyca. Стало дышаться легче,

место нашлось надежде, Стал безопасным путь наш, полный тревоги прежде».

JI. Камоэнс, Лузиады, песнь VI

День за днем высокие носы португальских кораблей разрезают синие воды Индийского моря. Давно уже по уверенному знаку нового лоцмана рулевой со скрипом повернул тяжелый румпель, и берег Африки понемногу скрылся из глаз. Кончилось надоевшее блуждание вдоль побережья: днем только и смотри, чтобы не сесть на мель, стемнеет — и стой,, куда пришел, жди, пока снова не рассветет. Теперь день и ночь попутный ветер гонит корабли прочь от земли. Куда? Лоцман говорит, что в Индию. В сомнении качает головой старый кормчий Перу д'Аленкор, но мавр в который раз тычет пальцем в карту, а потом на небо, где загорелись первые звезды. Звезды чужие, незнакомые португальцам, а лоцман отсчитывает их, как горошины на ладони: «Плыть нужно на восход звэзды Катафалк». Приходится верить...

И вдруг кормчий протирает глаза и вглядывается в потемневший небосклон слева по носу.

— Спроси, что это за звезда,— кричит он переводчику.

— А это и есть Катафалк. А вон, рядом, — Высокопоставленная. Вокруг нее ходят все остальные звезды. А там -— Верблюдица.

Д'Аленкор не верит своим глазам. Какой же это «Катафалк», если это с детства знакомый ковш Большой Медведицы? А вон и Малая поднимает свой хвост из-за горизонта.

На кораблях ликование, как будто не звезды увидели португальцы, а огни родного Лиссабона. Теперь уже не таким страшным кажется и неизвестное море без берегов.

А попутный ветер все гонит и гонит корабли вперед. Лоцман спокойно прохаживается по палубе, как будто этот непонятный ветер, что дует туда, куда нужно, вот уже три недели, подвластен ему.

На двадцать третий день плавания в открытом море пелена утреннего тумана расступается и впереди показываются горы.

— Земля! — прокатывается по кораблям.

— Индия? — с не подобаю-

б*

щим адмиралу нетерпением спрашивает затаив дыхание Васко да Гама.

Но лоцман не отвечает. Он пристально вглядывается в очертания гор, уходит в каюту, долго перебирает какие-то свои бумаги. Потом все с той же уверенностью подходит к переводчику и отдает команду. Разбегаются по мачтам матросы, скрипит румпель, и горы уходят назад по левому борту. Туман снова окружает корабли, начинается дождь. Но лоцман по-прежнему спокоен.

Проходит еще три дня.

— Где мы? — спрашивает Васко да Гама.

Лоцман пожимает плечами и выразительно показывает на небо. Действительно, в такую погоду и на лиссабонском рейде недолго заблудиться. Проливной дождь льет не переставая из низких туч, го и дело вспыхивают молнии. Солнца не видно, звезды не покрываются, и бесполезно лежат в каюте астролябии и квадранты.

Только 20 мая в просвете между облаками встает на горизонте высокий берег.

Васко да Гама стоит на сорту, пожирая глазами незнакомую землю. Кто-то трогает его за плечо. Он оборачивается — и в первый раз видит улыбку на непроницаемом лице лоцмана.

— Мы прибыли!

Да Гама понимает эти слова и без переводчика.

— Мы как раз к северу от

Каликута. Вот Индия, которую вы ищете!

К вечеру 20 мая 1498 года корабли португальцев бросают якорь на рейде Каликута.

«Арабы живут тем, что дают их моря».

Плиний Старший

Кто же был этот лоцман, показавший Васко да Гаме путь в Индию? Этот знаток Индийского океана, удививший даже «властелинов морей» — португальцев своими мореходными познаниями?

Долго не могли ученые найти ответ на этот вопрос. Да нужно признаться, что и не особенно искали. Никому и в голову не приходило, что арабский мореплаватель может представить какой-нибудь интерес для истории.

Веками утверждалось в науке мнение, будто арабы — народ глубоко 'ссухопутный», «дети пустыни», которым недоступны далекие морские плавания.

Стараниями ученых многих стран теперь восстановлена изумительная картина зарождения и расцвета древнего арабского мореплавания. Развеяна старая легенда о «сухопутности» обитателей Аравии. Теперь мы знаем, что еще на заре истории, еще в IV тысячелетии до нашей эры,