Вокруг света 1966-03, страница 29

С какой стороны ни подъезжай к городу Та-табанья, везде он встречает тебя свечами труб и шеренгами заводских корпусов. Раньше для Татабаньи, пожалуй, был более характерен силуэт копра шахты, но за последние годы здесь появились новые заводы — алюминиевый, химический, цементный... Нас вышел встречать цементный.

страницы книги. Ясно было с первого взгляда, что для нее этот путь не впервой. Так оно и оказалось: восемнадцатилетняя Маргит Хегедюш год назад окончила гимназию. Хотела уехать в Будапешт, учиться на врача. А потом передумала:

— Мама и старшая сестра Каталина работают в Тихани, на плантациях лаванды. Я и раньше помогала им. А теперь вот решила совсем остаться. Да вы только посмотрели бы на эту красоту. Вон оттуда.

Маргит показала на гору Чуч и несколько скептически оглядела наши неспортивные фигуры, обвешанные к тому же фотоаппаратами.

— Лаванда так лаванда, — согласились мы. Впрочем, этот «путь наверх» был не самым тяжелым и неприятным в нашей жизни — дорога на гору Чуч асфальтирована. Мы стояли у развалин древней сторожевой башни, а у наших ног, насколько хватал глаз, расстилался фантастический фиолетово-синий ковер цветов.

Была пора уборки, и в поле меж кустов двигались крохотные женские фигурки.

— Знаете, здесь еще несколько лет после войны был пустырь, поросший сорняками, — говорила нам ААаргит.— Видно, каменистая потрескавшаяся почва никого не привлекала. А сейчас это крупнейшая у нас плантация лекарственных растений и лаванды.

Маргит извиняется: пора, ее ждут подруги. Мы распрощались. И она словно тает в фиолетово-синих душистых волнах.

РЫБАК РЫБАКА.

Рослый, широкоплечий — кажется, обручи форменной тельняшки вот-вот лопнут, — он возился с мотором, нещадно дымя сигаретой. Рядом сушилась снасть. Свежевыкрашенный бот покачивался на волне.

— Скоро за рыбой? — вежливо начали мы.

— Не время.

Йожеф Бела прикурил новую сигарету и взялся за гаечный ключ. Мы уж думали, он забыл о нашем существовании, когда Йожеф опять заговорил;

— Вы из Москвы? Ну, под Москвой рыбы-то особенно не половишь. А вот года два назад приезжал сюда с туристами Иван Архипов из Архангельска. Это он мне на память тельняшку подарил. Ну, мы с ним и наговорились вдоволь. У них — рыба! Я ему рассказал о том, как мы здесь по-тиханьски сельдь ловим. Осенью собирается она в большие косяки и ходит по озеру. Если забраться повыше на гору, так оттуда как на ладони видно, куда движется косяк и велик ли он. Наблюдатели сообщают, где лучше сеть ставить. Вот и вся нехитрая.

— Скажи, Йожеф, а уловы большие на Балатоне? — спрашивает один из нас, за всю жизнь не поймавший даже захудалого пескарика.

— Конечно, не то что в море, — смеется рыбак, — но зато балатон-

Все главное в биографии Эржебет Катона умещается в две фразы.

Первая: Эржебет — двадцать два года.

Вторая: Эржебет — выпускница Будапештского художественно - промышленного училища.

Тем не менее имя Эржебет Катона известно уже многим людям: всем тем, кто знаком с ее работами — красивыми вазами. бокалами. кувшинами.

г л о

_ЖГ л о Б У С