Вокруг света 1966-05, страница 71

разился, наконец, Клиптон. — И таких, как он, здесь десятки. При их истощенном состоянии раны не заживают и гноятся. У меня нет никакой возможности лечить их так, как полагается.

— А я вот что думаю, — упрямо стоял на своем полковник, делая вид, что не заметил вспышки Клиптона, — я думаю, не поможет ли их выздоровлению скорее, чем неподвижное лежание в вашем бараке, разумная работа на свежем воздухе? Ну-ка, Клиптон, что вы на это скажете? Никогда не слышал, чтобы у нас госпитализировали человека из-за царапины на руке. Полагаю, что, подумавши, вы со мной согласитесь.

— У нас, сэр... У нас... У нас!

Клиптон жестом отчаяния и

бессилия воздел руки к небу. Полковник отвел его в сторону от больных, в маленькую комнатку, служившую медпунктом, и продолжал убеждать, взывая к нему так, как только начальник может взывать к подчиненному, если решил убедить его, прежде чем прибегнуть к приказанию. В конце концов, убедившись, что Клиптона ему не переубедить, полковник выдвинул свой самый мощный аргумент: если врач будет упорствовать, в дело вступят японцы, а уж они-то без всяких разговоров опустошат госпиталь.

— Полковник Саито угрожает принять драконовские меры, — заключил Никольсон.

Это была явная ложь, приносимая полковником на священный алтарь моста. Саито к тому времени совершенно отрешился от вмешательства, в глубине души очень довольный, что под его официальным руководством создан самый лучший мост на всем протяжении железнодорожного пути. Полковник Никольсон сознательно допустил искажение истины, хотя это несколько и ущемляло его совесть. Для него были хороши все средства, лишь бы они способствовали успешному завершению строительства моста.

Перед последней угрозой Клиптон сдался, проклиная в душе полковника на чем свет стоит. Он отправил из госпиталя приблизительно четверть больных. И каждый раз, когда ему приходилось производить отбор, он испытывал чудовищные угрызения совести.

Благодаря этой мере мост вскоре был закончен. Оставалось только «тщательно отделать» его, чтобы он принял ту «законченность», по которой, как утверждал полковник Никольсон, наметанный взгляд узнает европейское мастер

ство и английскую заботу о респектабельности.

...И вот теперь Клиптону предстояло еще выслушать речь полковника Никольсона, в которой тот отдавал должное своим солдатам, восхваляя их самоотверженность и мужество. В заключение полковник сказал, что их страдания не были тщетными и что он испытывает гордость, командуя такими людьми. Их достойное поведение в несчастье послужит примером для всей нации.

На следующий день пленные двинулись в путь. Остались лишь калеки и тяжелобольные. Их должны были эвакуировать в Бангкок с ближайшим поездом из Бирмы. Инженеры Риив и Хьюг, к величайшему их сожалению, должны были последовать за остальными, так как им было отказано в возможности лицезреть проход первого поезда по сооружению, которому они отдали столько вдохновения и энергии. Однако полковнику Никольсону было разрешено остаться для сопровождения больных. Учитывая заслуги полковника, Саито не смог отказать ему в поблажке, которую тот принял со свойственным ему достоинством.

...Полковник Никольсон проходил по мосту широкими, энергичными шагами, горделиво озирая настил. Он победил. Здесь было сейчас истинное место полковника, начальника, в последний раз перед триумфальным проходом поезда инспектирующего сооружение. Он не мог не быть здесь. Ничто не в состоянии заменить ответственный хозяйский глаз: в этом он твердо убежден. Разве можно заранее все предвидеть? Жизненный опыт научил и его, так же как и Шиарса, что в последний момент всегда может что-то случиться, скажем, обнаружится окалина в металле рельса. Рапорт, полученный Саито от снаряженного утром патруля, полковник Никольсон не ставил ни во что. Он должен все видеть сам.

Выйдя на середину моста, он перегнулся через балюстраду, как делал это через каждые пять-шесть метров, уставился на одну из свай и — оцепенел.

Хозяйским глазом он с первого взгляда обнаружил нечто ненормальное на поверхности воды у закраины сваи. Внимательно вглядываясь, полковник Никольсон различил какую-то коричневую массу, приставшую к дереву. В нерешительности он постоял ка

кое-то мгновение, потом пошел дальше и через несколько метров вновь склонился над водой.

— Странно. Этого не было два дня назад, — бормотал он, — правда, уровень воды был тогда выше... Возможно, это отбросы или мусор, выброшенные в реку, пристали к сваям... И все же...

Тень подозрения прорезала его мозг, но истина была столь невероятна, что он не мог сразу ее осознать. Тем не менее он утратил свое великолепное спокойствие. Лучезарное утро было для него испорчено. Он еще раз перегнулся, чтобы взглянуть на эту аномалию, не смог найти никакого объяснения и вернулся на берег очень взволнованный.

— Разве же это возможно? — шептал он, обдумывая неясное подозрение, шевелившееся в его мозгу.

Поезд теперь уже был вполне различим, хотя шел еще очень далеко. Полковник Никольсон рассчитал, что сюда он прибудет не раньше чем минут через десять. Тут же полковник Никольсон принял твердое решение.

— Полковник Саито, — авторитетно сказал он, обращаясь к японскому офицеру, прогуливавшемуся перед строем своих солдат, — происходит нечто странное. Следует осмотреть фермы моста до прихода поезда.

Не дожидаясь ответа, он сбежал с откоса, намереваясь на маленькой туземной лодке, привязанной под мостом, объехать все сваи. Спустившись на пляж, он окинул его наметанным взглядом и обнаружил на блестящей гальке линию электрического шнура.

В тот момент, когда полковник Никольсон спустился с откоса, проявив неизменную ловкость, которая была следствием предписываемой традициями ежедневной гимнастики, он вошел в поле зрения Шиарса. Японский полковник следовал по пятам за Никольсо-ном. Тогда Шиарс понял, что злосчастье приберегло в игре еще кое-какие карты.

Джойс уже давно увидел Никольсона, но, наблюдая за действиями полковника в том гипнотическом состоянии, в которое он себя привел, он не испытывал никаких новых эмоций. Однако, завидев на пляже Саито, следовавшего за Никольсоном, Джойс судорожно сжал рукоятку кинжала.

Шиарс внимательно следил за приближением к пляжу полковни

«9