Вокруг света 1966-05, страница 72

ка Никольсона, за которым, словно на поводу, тащился Саито. От чудовищной бессмыслицы происходящего Шиарс впал в транс.

— Подумать только, японца ведет англичанин! Англичанин его ведет!.. Объяснить бы ему, шепнуть словечко, одно-единственное.

Шум паровоза становился все явственней. Японцы обязаны были занять надлежащие места, чтобы салютовать проходящему поезду.

Люди, находящиеся на пляже, не были видны из лагеря. Шиарс выругался, поняв ситуацию, и своим безошибочным чутьем ветерана «Художественного производства разрушений» понял, что именно требуется сейчас сделать. Вырвав кинжал из-за пояса, он вскинул его перед собой в перевернутой руке — ногти снизу, большой палец вытянут к началу лезвия. Бессознательно проделывая эти движения, он как бы стремился внушить их Джойсу, точно так же как до этого он инстинктивно повторял все движения патруля.

Полковник Никольсон остановился возле провода. . Саито приближался, переваливаясь на коротеньких ножках. Все утренние волнения показались Шиарсу пустяковыми по сравнению с тем, что он пережил в эту минуту. Он совсем перестал владеть собой и, потрясая кинжалом, бормотал:

— Нет, он не сможет! Не сможет! Есть вещи, которые немыслимо требовать от парня его лет, получившего нормальное воспитание и проведшего всю свою юность в конторе. С моей стороны чистейшим безумием было поручать ему это. Я сам должен был находиться на его месте.

Саито уже подошел к полковнику Никольсону, который тем временем нагнулся и взял провод в руки. Испытывая чудовищное сердцебиение, Шиарс, беснуясь, выкрикивал бессвязные фразы:

— Нет, он не сможет! Всего только три минуты, три минуты! Поезд приближается! Он не сможет!

Партизан таи, лежавший у своего орудия, бросал испуганные взгляды на Шиарса. К счастью, джунгли поглощали его безумные выкрики. Поймав взгляд партизана, Шиарс опомнился и молитвенно зашептал, уставившись на свой кинжал:

— Не сможет он! Боже всемогущий! Сделай его бесчувственным, вложи в него хоть на десять секунд лютую злость!

Произнося эту дичайшую молитву, Шиарс увидел, что кустарник под рыжим деревом вдруг зашеве

лился, расступаясь. Оцепенев, затаив дыхание, смотрел он на Джойса, который, согнувшись пополам, молча скользил по откосу с кинжалом в руках.

Когда что-либо поражало Саито, ум которого работал медленно, он переставал следить за собой. Присев на корточки у воды, спиной к лесу, он вертел в руках провод, напряженно его разглядывая. Шиарсу показалось, что он услышал произнесенную по-английски фразу:

— Это чрезвычайно тревожно, полковник Саито.

Затем наступило короткое молчание. Японец вертел в руках провод. Джойс подкрался сзади, не замеченный ни английским, ни японским полковником.

— Послушайте, полковник Саито, — вдруг прорычал полковник Никольсон, — ведь мост-то, черт подери, минирован! То, что я обнаружил возле свай, — это же... это же взрывчатка! И провод...

Он оглянулся на джунгли, давая Саито время проникнуться важностью сообщения. Шиарс весь обратился в зрение. Инстинктивно он произвел рукой с зажатым в ней кинжалом колющий, справа налево, удар и тут же увидел солнечный зайчик на противоположной стороне реки. Свершилось.

Джойс смог. Ему удалось. Ни один мускул его напрягшегося тела не дрогнул, пока сталь почти без сопротивления не вошла в тело. Без колебаний выполнил он и все предписанные дополнительные движения. Саито, наполовину распрямившись, конвульсивно вытянул ноги. Джойс изо всех сил прижимал Саито к себе и не столько стремясь задушить японца, а скорее пытаясь унять дрожь, сотрясавшую его самого.

Наконец японец, не испустив ни единого крика, безжизненно осел. Шиарс различил лишь глухое рычание, да и то только потому, что изо всех сил прислушивался. Словно парализованный, Джойс в течение нескольких секунд не мог оттолкнуть от себя навалившегося на него, истекающего кровью противника. Но у него хватило сил одержать и эту победу. Он встряхнулся и рывком отбросил Саито.

Он мог торжествовать, но сознание выполненного долга не заглушало ни отвращения, ни ужаса. Опираясь на руки и коленки, он с трудом поднялся. Теперь оставались куда более простые обязанности. Прежде всего надо рассеять недоразумение. Тут доста

точно двух слов. Полковник Никольсон, потрясенный внезапностью произошедшего, стоял как пригвожденный к месту.

— Я офицер, английский офицер, сэр, — пробормотал Джойс, — мост должен быть взорван. Уходите отсюда.

Он не узнавал звука своего голоса. Мучительно, с невероятным усилием, заставлял он себя раскрывать рот. А тот вроде даже и не слышит его!

— Английский офицер, сэр, — в отчаянии повторил Джойс, — Соединение 316, базирующееся в Калькутте. Десант. Приказ взорвать мост.

Полковник Никольсон подал, наконец, признаки жизни. Глаза его загорелись странным огнем, и он спросил глухим голосом:

— Взорвать мост?

— Удалитесь отсюда, сэр! Поезд приближается. Вас сочтут соучастником.

На переговоры времени не оставалось. Необходимо было действовать. Пыхтение локомотива доносилось совершенно отчетливо. Джойс обнаружил, что ноги не слушаются его. Тогда он на четвереньках полез вверх ею откосу, к своему посту,

— Взорвать мост! — повторил полковник Никольсон.

Он все еще не двигался с места, бессмысленно уставившись на ползущего Джойса и как бы стараясь уяснить себе смысл сказанных им слов. И вдруг он порывисто кинулся за Джойсом. Резко раздвинув кустарник, тут же за ним сомкнувшийся, он увидел в укрытии взрывной манипулятор и Джойса, уже положившего руку на рукоятку.

— Взорвать мост! — еще раз воскликнул полковник.

— Английский офицер, сэр, — почти жалобно лепетал Джойс. — Английский офицер из Калькутты... Приказ...

Окончить фразу ему не удалось. Полковник Никольсон кинулся на него, взревев что есть силы:

— На помощь!

«Потери — два человека, некоторый урон противнику нане-сен_г но мост уцелел благодаря героизму британского полковника».

Таков был лаконичный рапорт, посланный в Калькутту тотчас же по возвращении в штаб-квартиру Варденом, единственным уцелевшим из трех членов экспедиции.

Раздумывая над сообщением, полковник Гриин нашел, что многое в этом деле остается неясным, и запросил разъяснения, Варден

70