Вокруг света 1966-05, страница 75

вполне восстановимый за несколько дней — вот и весь результат...

— Полагаю, спектакль был не лишен красоты, — успокоительным тоном заметил Гриин.

— Очень красивый спектакль для тех, кто понимает в этом толк... Тут-то я и спросил себя: а не добавить ли мне к нему еще некоторой прелести? Я ведь тоже был верен нашим принципам, сэр! Я и впрямь перебирал в уме, нет ли чего-нибудь такого, что я мог бы использовать в качестве действия.

— Всегда остается нечто, что можно использовать в качестве действия, — отчужденно прозвучал голос полковника Гриина.

— Всегда остается нечто, что можно использовать... Может статься, так оно и есть, сэр, коли все об этом твердят. Таков был и символ веры Шиарса. Я тогда напомнил себе о нем.

Варден помолчал какое-то время, подавленный воспоминаниями, потом продолжал, понизив голос:

— Я размышлял, размышлял, сэр! Размышлял изо всех сил, какие во мне оставались. Тем временем группа японских солдат окружила Джойса и Шиарса, последний был жив, а возможно, был еще жив и другой, несмотря на все усилия злосчастного мерзавца Никольсона.

Тут мне открылась единственная возможность действия, сэр. Мои партизаны все еще дежурили у минометов. Они свободно могли попасть как в группу японцев на берегу, так и в сектор моста, и это предопределило мое решение. Я наметил соответствующий прицел. Подождал еще немного. Увидел, что солдаты подняли пленников и приготовились увести их. Оба оказались живыми. Ничего хуже этого нельзя было себе представить. Полковник Никольсон следовал позади с опущенной головой, как бы глубоко задумавшись... Мысли этого полковника, сэр!.. Я решился.

Отдал приказ стрелять. Таи все мгновенно сообразили. То-то получился фейерверк! Еще один великолепный спектакль довелось мне увидеть с наблюдательного пункта. Непрерывная череда снарядов! Я сам схватил миномет. Ведь я великолепный наводчик!

— Успешно? — прервал его полковник Гриин.

— Успешно, сэр! Первые же снаряды попали в цель. Удача! Обоих разорвало на куски. Схвативши бинокль, я удостоверился в этом. Верьте мне, верьте

безоговорочно, сэр, я тоже не хотел бросать работу недоделанной!.. Всех троих — должен бы я был сказать. Никто не уцелел. С трех выстрелов. Удача!..

Дальше?.. Дальше сэр, мы выпустили все наличные снаряды. А было их немало. Гранаты тоже. Позиция у нас была отменная! Поголовное истребление, сэр! Признаюсь, я несколько переусердствовал. Поливал из миномета солдат, сбежавшихся из лагеря, сошедший с рельсов поезд, откуда неслись стоны и проклятья, мост. Оба таи были возбуждены не меньше меня... Наконец японцы нам ответили. Вскоре все заволокло дымом, поднявшимся до самого

верха горы и скрывшим от нас и мост и долину реки Квай. Мы оказались в изоляции среди серого, зловонного тумана. Да и снаряды кончились, нам уже нечем было стрелять. Тогда мы бежали.

С тех пор, сэр, я не перестаю горестно размышлять о проявленной мною инициативе. Хоть до сих пор я убежден, что мне не оставалось ничего другого, что я выбрал единственно возможную линию поведения, что это было единственно разумным действием.

— Единственно разумным, — признал полковник Гриин.

Перевела с французского т. в. иванова

ПОЕЗД ИДЕТ ЧЕРЕЗ КВАЙ

Несколько месяцев назад я ехал поездом из Бангкока на северо-запад Таиланда. Ехал и невольно вспоминал незадолго перед этим прочитанный роман Пьера Буля «Мост через реку Квай».

Так вот, наш поезд шел по рельсам той самой знаменитой «дороги смерти», построенной на костях военнопленных англичан, французов, австралийцев, голландцев. Квай мы переезжали у маленького городка Кантанату-ри. Поезд отходит от платформы, набирает скорость, через несколько минут вновь замедляет ход, и вот уже за окнами вагона проплывают стальные фермы большого моста. Внизу, широкая и многоводная, несется к Бенгальскому заливу Квай. Из окна видны крутые берега реки, песчаная отмель у моста. Где-то здесь подрывники из английской диверсионной группы боролись с пленным английским полковником, строившим мост. Сейчас мы едем по новому мосту, он прочен, на бетонном основании, и построен после войны на месте того, деревянного.

Сейчас железная дорога вместе с мостом не играет большой роли в хозяйстве Таиланда. Лишь раз в сутки по ней проходит медленный поезд из трех-четырех пассажирских и нескольких товарных вагонов. В пассажирских — в основном туристы, стремящиеся к живописным горам и долинам северо-западного Таиланда, и немногочисленные жители крохотных поселков, возникших недавно к западу от Квай.

В конце вагона на двух скамейках сидели иностранцы. Пожилой, невысокого роста и довольно плотный мужчина что-то рассказывал и время от времени, высовываясь и чуть не падая из окна, показывал на проносящиеся заросли тропического леса, редкие одинокие хижины из пальмовых листьев и обрывистые скалы, нависающие над рекой. Я остановился рядом — речь шла, конечно же, о трагической эпопее строительства дороги, по которой двигался наш поезд. Оказывается, пожилой мужчина более двадцати лет назад был одним из шестидесяти тысяч пленных, которые строили дорогу. Сейчас он служит в английской авиакомпании и вот собрался, наконец, посмотреть те места, где провел три страшных года и великим чудом остался жив. «Великая армия великой Японии» надеялась использовать дорогу через джунгли для захвата Индии. Но дорогу так и не достроили. Полотно успели довести до перевала Трех Пагод на таиландско-бирманской границе. Сейчас оно еще короче, через каких-то шестьдесят километров после моста через реку Квай оно обрывается перед большим оврагом.

Поезд переехал мост и ползет дальше. Он действительно ползет — не быстрее пешехода; вагоны почти задевают скалы, а внизу река бьется о деревянную эстакаду. Трудно удержаться: глядя на остальных, я вытягиваю руку из окна и касаюсь ладонью шероховатых, нагретых солнцем серых скал.

На другой день я еще раз встретил бывшего пленного. На этот раз на мемориальном военном кладбище Чунгкай, расположенном рядом с мостом. Двенадцать тысяч человек! Мой вчерашний спутник по поезду в глубокой задумчивости стоял у одной из могил...

м. ВОЛКОВ Бангкок — Москва

73