Вокруг света 1966-06, страница 51

Вдруг машины стали сворачивать на проселочную дорогу, и Тшанц затормозил. Он опустил стекло и высунул голову в окно. Далеко в поле он смутно различал дом, окруженный тополями; вход был освещен, и машины подъезжали к нему. До них долетели голоса, потом все вошли в дом, и стало тихо. Свет над подъездом погас.

— Больше никого не ждут, — сказал Тшанц.

Берлах вылез из машины и с наслаждением глотнул холодный ночной воздух. Он наблюдал, как Тшанц развернул машину и, съехав с дороги, поставил ее на лугу, потому что дорога в Ламбуэн была узкая. Потом Тшанц тоже вылез из машины и присоединился к комиссару. Они зашагали к дому. Здесь тоже прошел дождь, дорога была грязная и скользкая.

Они подошли к запертым воротам в низкой стене. Оставалось разглядывать дом сквозь ржавую железную решетку.

Деревья в саду стояли голые; лимузины, как большие звери, лежали среди тополей; света нигде не было.

В темноте они с трудом разглядели, что посреди решетки ворот укреплен щит. Он висел криво — должно быть, в одном месте оторвался. Тшанц включил карманный фонарик: на щите была изображена большая буква «Г».

Они снова оказались в темноте.

— Видите, — сказал Тшанц, — мое предположение оправдалось. Я выстрелил наугад, а попал в самую точку. — И, довольный собой, попросил: — Дайте мне сигару, комиссар, Я ее заслужил.

Берлах протянул ему портсигар.

— Теперь еще нужно выяснить, что значит «Г».

— Это не проблема — Гастман.

— Откуда вы знаете?

— Посмотрел в телефонной книге. В Ламбузне только два абонента на «Г».

Берлах рассмеялся, озадаченный, но потом сказал:

— А может быть, это второй?

— Нет, второй — Городское полицейское управление. Ведь вы не думаете, что полиция может иметь отношение к убийству?

— Все может быть, Тшанц, — ответил старик.

Тшанц в это время зажег спичку; однако ему пришлось порядком потрудиться, чтобы закурить свою сигару на сильном ветру, порывы которого яростно сотрясали тополя.

Берлах выразил удивление, почему полиция Ламбуэна, Диссе и Линьера не заинтересовалась этим Гастманом, ведь дом находится на открытой местности, его хорошо видно из Ламбуэна, и эти празднества нельзя не заметить, они прямо-таки в глаза бросаются на фоне окружающего захолустья.

Тшанц ответил, что этого он пока не может объяснить.

Потом они решили обойти дом и разошлись в разные стороны.

Тшанц исчез в темноте, и Берлах остался один. Он пошел направо. Было холодно, он поднял воротник пальто. Его желудок снова сдавило, пронзило

ФРИДРИХ ДЮРРЕНМАТТ

И ПАЛАЧ

острой болью, холодный пот выступил на лбу. Берлах пошел вдоль стены, которая сворачивала вправо. В доме по-прежнему было темно...

Комиссар остановился, прислонился к стене, посмотрел на огоньки Ламбуэна у опушки леса, потом зашагал дальше. Стена снова повернула, на этот раз на запад. С этой стороны дом был освещен, во всех окнах первого этажа горел яркий свет. Берлах услышал звуки рояля и, прислушавшись, определил, что играют Баха.

Берлах зашагал дальше. Теперь, по его расчетам, он должен был встретиться с Тшанцем, поэтому он напряженно всматривался в залитый светом луг и все-таки слишком поздно заметил в нескольких шагах от себя страшного зверя.

Берлах хорошо знал животных, но такой огромной твари еще никогда не встречал. Хотя он видел только темный силуэт на фоне освещенной земли, зверь показался ему таким страшным, что он застыл. Он увидел, как чудовище медленно, будто невзначай, повернуло голову и уставилось на него круглыми светлыми глазами.

Неожиданность встречи, огромные размеры животного и его странный облик парализовали Берлаха. Он не то чтобы потерял ясность рассудка, но как будто забыл о необходимости действовать. Он смотрел на зверя без страха, но словно во власти гипноза. Так всегда действовало на него Зло, великая загадка, которую ему страстно хотелось разрешить.

И когда пес вдруг сделал прыжок, бросился на него огромной тенью — вырвавшееся на свободу чудовище, кровожадное и полное сил, — когда тяжесть разъяренного зверя сбила его с ног, старик только поднял левую руку, защищая горло, но не издал ни звука, да и не испугался — все это казалось ему естественным, вполне соответствующим законам жизни.

Однако пес не успел растерзать руку, засунутую ему в пасть, — в ту же секунду Берлах услышал треск выстрела, навалившееся на него тело содрогнулось, а по руке потекла теплая кровь. Зверь был мертв.

Тело зверя давило его теперь всей своей тяжестью, и Берлах провел рукой по гладкой, влажной шкуре. Дрожа, он с трудом поднялся, вытер пальцы о редкую траву. Тшанц подошел к нему, на ходу засовывая револьвер в карман плаща.

— Вы не ранены, комиссар? — спросил он и недоверчиво посмотрел на его разодранный в клочья левый рукав.

— Нет.

Тшанц наклонился и повернул голову животного к свету, свет отразился в мертвых зрачках.

— Ну и зубы, — сказал он, вздрогнув. — Она бы разорвала вас, комиссар.

— Вы спасли мне жизнь, Тшанц.

— Разве вы не носите оружия?

Берлах потрогал ногой неподвижное тело.

— Очень редко, — ответил он.

Они помолчали.

Мертвая собака лежала на голой мокрой земле, и они смотрели на нее. У их ног растекалась большая черная лужа: из пасти пса темным потоком лилась кровь.

Снова взглянув на дом, они увидели, что картина изменилась. Музыка замолкла, освещенные окна были распахнуты, и из них высовывались люди в вечерних туалетах. Берлах и Тшанц переглянулись: им

Продолжение. Начало в № 5.

4 ^Вокруг света» №. 6

49