Вокруг света 1966-12, страница 50

ДИКИЕ ВЕРБЛЮДЫ ЕВРОПЫ

хваченные азартом, мы стали подбираться к ^^ верблюдам. Это была волнующая охота. Она требовала не меньшего искусства, чем охота с ружьем. От куста к кусту, то бегом, то согнувшись в три погибели, то ползком. Когда самец озирался по сторонам, мы замирали и боялись вздохнуть. Пугливые животные обходили стороной кустарник. Возможно, древний инстинкт напоминал им о льве — единственном, хотя и давно вымершем в этих местах, хищнике, который мог отважиться напасть на верблюда.

Пока позволяла местность, мы медленно продвигались вперед. Кустарник кончился, а до верблюдов оставалось добрых полтораста метров. Самец то и дело поднимал голову и смотрел по сторонам. Подойти ближе было невозможно. Я установил телеобъектив и снял несколько кадров. В бинокль можно было отчетливо разглядеть лохматую, красновато-коричневую шерсть животных. У домашних верблюдов она светлей и более гладкая...»

Этим фотоохотником был страстный путешественник Отто Мейснер (правда, советским читателям он больше известен как сотрудник германского посольства в Японии в те предвоенные времена, когда там работал и корреспондент «Франкфуртер рундшау» Рихард Зорге).

Мейснер видел диких верблюдов в заповеднике Кото на юге Испании — заповеднике, не упомянутом в путеводителях, хотя он и является самым большим в Европе (его площадь — 200 ООО гектаров). Но все эти обширные земли принадлежат частному лицу, и лишь с позволения хозяина дона Маурицио можно попасть в зоологический рай Кото.

В свое время Кото охранялся плохо, впрочем, верблюды и не интересовали его владельцев. С их точки зрения, они не были такой благородной дичью, как, скажем, олень или лось. Испанские гранды лишь милостиво терпели верблюдов.

Браконьерам, зачастившим в двадцатых годах в эти места, верблюжье мясо не показалось вкусным. Это ие значит, что они «брезговали» отстрелом этих животных. Ночью приплывали они в Кото на лодках, подкарауливали верблюдов на опушке леса и убивали. Огромную тушу разрубали на куски и привязывали под лодкой. Если в пути попадался егерь, веревку перерезали и — «концы в воду». Потом это мясо продавали на рынках, где никто не знал о его происхождении. Если же верблюд уходил из Кото, то на бедное животное устраивали облаву. Обычно его старались поймать живым и, если это удавалось, продавали в какой-нибудь цирк.

Так уменьшалось поголовье европейских верблюдов. Сейчас, когда их осталось с какой-то десяток, о верблюдах стали заботиться, их стали оберегать. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Н. САВИНКОВ

ПАП .А

ведь уже представилась — меня действительно зовут Альвилой. Это потому, что папу моего звать Альбертом, а маму — Вилой. Вот и получается — Альвила. Все трое мы живем в городе Сан-Диего, в зоопарке.

Мой папа Альберт очень сильный и красивый. Вы и сами, наверное, это видите — вон он стоит. Сейчас папе 16 лет и он уже пожилой. А когда он был маленьким, его, говорят, привезли (Из Африки.

Ну, а мама у меня красивая и совсем молодая — ей только 8 лет. На фото она рядом с папой.

Когда я родилась, все очень радовались. Сразу весь мир узнал обо мне. Что ни говорите, я ведь большая редкость: всего несколько обезьянок моей породы родилось в неволе. А что это такое — воля?

По секрету скажу вам, что в первый же день я едва не умерла. Мама чуть голову не потеряла от счастья, ласкала и ухаживала за мной, — подумать только, всего восьмой такой случай среди береговых горилл на •все зоопарки! — а вот покор-м'ить молоком почему-то не догадывалась.

Люди испугались, усыпили маму и забрали меня к себе. Тут же они накормили меня молоком. Мне сразу стало легче и веселее. Ну, а теперь я уже большая и даже с ложки умею есть, хотя не знаю, зачем мне это нужно...

48