Вокруг света 1966-12, страница 65

все более сложной и напряженкой, и у людей все меньше остается досуга, они не перестают пить мате, не перестают и ходить в кафе. Есть обычаи, которые проходят. Уже не тот сейчас карнавал, что был когда-то гордостью Монтевидео, с его костюмированными танцами, с его уличными сценами, с процессиями разукрашенных экипажей, за которыми двигались толпы людей, веселясь, бросая друг в друга конфетти и серпантин. А кафе становится все больше. Два, три, четыре, пять в одном квартале, на протяжении каких-нибудь ста метров.

В том месте, где Ла-Плата выходит к океану, воздвигнут памятник мужеству моряков всех времен, погибших в борьбе со стихией.

Не все кафе одинаковые. У каждого — свое лицо, своя индивидуальность. Еще остались невзрачные кафе, особенно в старом городе, возле порта, с одной стойкой и несколькими столиками, за которыми всегда полно мужчин, пьющих граппу или канью и играющих в кости или карты. Есть светлые современные кафе, просторные, с большими окнами на улицу, выставляющие напоказ свою роскошь и удобства, прохладные летом, теплые зимой, с услужливыми официантами, с расписанными стенами, с музыкой. Кафе простецкие

и кафе респектабельные. Есть даже «интеллектуальные». Например, «Сорокобана» около площади Либертад. Одно из немногих, где вечером нелегко найти свободный столик. Оно всегда полно, особенно в те дни, когда бывает какая-нибудь демонстрация на улице 18 июля. Тогда там яб

локу негде упасть, люди сидят вплотную друг к другу, душно, глаза щиплет сигаретный дым.

Вот в кафе врываются студенты, протискиваются к стойке: они возбуждены, ожесточенно спорят, здесь же раздают свои газеты, листовки, журналы. На них с любопытством смотрят завсегдатаи-интеллигенты: художники, актеры, журналисты. А также старые холостяки, которые пытаются убить скуку, разделив ее с кем-нибудь. Иногда вслед за студентами входит полиция. Закрывают двери, собирают листовки, уводят с собой участников демонстрации...

В соседнем кафе собираются бородатые юноши и девушки в брюках — адепты местного «экзистенциализма».

Да, Монтевидео вырос, стал более красивым и современным. Ночью в ослепительном свете неоновых реклам улицы 18 июля тают большие уругвайские звезды. Улица 18 июля — это не только главная улииа, центр, новый город, где находятся самые высокие здания, самые большие магазины, художественные галереи и салоны, антикварные магазины и кинотеатры, — это улица всех событий, улица, где проходят парады в дни национальных праздников, улица народных демонстраций, которые начинаются у дверей университета, движутся мимо памятника Гаучо и статуи Свободы и доходят до резиденции правительства, прямо перед которой, на площади Независимости, стоит памятник Хосе Ар-тигасу, герою борьбы за независимость, против испанцев.

Гаучо вошел в нашу традицию, воспетый современной литературой. Образ жизни выработал в нем главное качество — смелость. Смелость — его религия. Для него не существовало ни бога, ни судьи, ни закона. Он вершил правосудие с помощью ножа. Он играл на гитаре и пел.

Уругвайцы, как и все, любят ездить по свету. Может быть, чуточку больше ведь в их жилах ^мешалась кровь иммигрантов из стольких стран, стольких народов. Они восхищаются красотой чужих городов, но после каждого путешествия приходят к выводу, что Монтевидео — самый лучший город в мире. И по-своему они правы.

Перевел с испанского Ю. ВАННИКОВ

63