Вокруг света 1967-09, страница 28

сразу прихватив их, побежал сперва несмело, верхним чутьем, потом шибче, низко опустив морду. К Рексу присоединились Трезор, Думка и Таска. Но изюбр успел, видимо, уйти далеко, и собаки вскоре вернулись возбужденные, злые.

— Ярые, — сказал Роман Киселев. — Тигра, думаю, не испугаются...

— Только бы не стравить их ему, — заметил Олянов.

Чем ближе к перевалу, тем сумрачней становилось в тайге. В шестом часу солнце уже зашло за островерхие вершины сопок, и в сумерках не сразу отыскали шалаш, который замело снегом.

В шалаше было темно и сыро. Стены покрыты толстым слоем льда. На берестяной полочке в консервных банках Олянов обнаружил немного крупной соли, листовой табак-самосад, коробок спичек...

После ужина все, кроме Чауны, быстро заснули. Чауна, добавив в печурку дров, чтобы хватило на всю ночь, тихонько поднялся, вышел из зимовья.

Над вершиной горного хребта, словно зацепившись за нее, висел серп молодого месяца. Свет от него падал неровный, тусклый. Из глубины леса доносился монотонный шум, прерываемый треском сосен, которые насквозь пробрал сорокаградусный мороз.

Чауна отошел от шалаша, прислушался, огляделся, потом пршсел на пенек. Неладное творилось на душе у Селендзюги/ Не мог забыть он обычаев предков: при встрече с тигром уступать ему дорогу, потому что нет греха больше, чем осмелиться поднять руку на амбу, чей гордый дух живет в сердце удэге... И Чауна пожалел, что рассказал Олянову о следах амбы, которые видел на берегу Татиби, когда возвращался с соболевки. Лучше бы молчал...

На рассвете, обнаружив, что неподалеку от зимовья снег испещрен следами диких свиней, Канчуга кинулся будить товарищей. Это была добрая весть.

За свиньями обычно идет и тигр, идет не торопится. И, как давно заметили таежники, не шкодит, не крадет лишнего. Наевшись досыта, отвалит куда-нибудь в сторону, ляжет на солнцепеке, не беспокоясь о завтрашнем дне. Через трое-четверо суток, оголодав, быстро догоняет стадо и, подождав до ночи, заходит с надветренной стороны на кабанью тропу. Улучив момент, двумя-тремя прыжками настигает жертву и берет ее прямо с лежки. И так «пасется» чуть ли не всю зиму.

Пока варилась пшенная каша на завтрак и таял в чайнике снег, звероловы обсуждали предстоящий путь через перевал, куда, по словам Маяки, ушло кабанье стадо.

Решили оставить упряжки с нартами здесь, около зимовья, которое будет служить основным лагерем. Дальше двигаться на лыжах, а запас продуктов разместить в четырех рюкзаках. Димку от поклажи освободили: хватит ему сворки собак, за которыми теперь особенно нужен глаз, чтобы они не разбегались в поисках «давленины» — задавленных тигром свиней.

4

Лишь на третий день пути, далеко за перевалом, Роман Киселев неожиданно» остановился и подал рукой знак: следы тигра!

К Роману подбежали Олянов с Маякой.

По самому краю пади, где снег не слишком слежался, тянулись довольно ясные круглые следы. Тигр, видимо, был сыт, спокоен и не очень торопился, потому шёл в одном направлении да еще

с убранными когтями. Когда же амба чует опасность или преследует жертву, он обычно петляет в зарослях, запутывает следы, выпускает когти, которые довольно отчетливо отпечатываются на снегу.

Охотники склонились над следами. Наконец Чауна заключил, что это ходил именно тот куты-мафа, которого он видел две недели назад.

— А котята где же? — вслух подумал Олянов.

— Наверно, припрятал.

Местами следы, как говорят охотники, зачерствели, то есть были схвачены тонким ледком, а кое-где их припушило снегом, и можно было предположить, что они по крайней мере пяти-шестидневной давности.

— Димка, пускай вперед сворку! — велел Олянов.

Охотники шли около двух часов, ни на минуту не

теряя тигровых следов. Как только следы привели в узкое ущелье между двумя безлесными сопками, Трезор и Думка с такой силой рванулись вперед, что Димка не мог сдержать их. Хорошо, что подоспевший Роман перехватил поводок и осадил собак. Тревога романовских тигрятниц тут же передалась Таске, а от Таски к Рексу: рванувшись, он повис на ошейнике.

Олянов с Киселевым быстро спустились в ущелье.

Снежное ложе ущелья было . испещрено следами тигров. Рядом с крупными следами тигрицы разбросанной, вихляющей цепочкой тянулись отпечатки лап двух тигрят.

На другой стороне ущелья, в зарослях молодого орешника, звероловы обнаружили скелет дикой свиньи, рваные куски шкуры с черной, склеенной изморозью и птичьим пометом щетиной. Значит, здесь уже успели побывать вороны.

Судя по костям и черепу, кабан был огромный, возможно, даже секач. Слишком глубокие, неровные и частые следы, которые тигрица оставила здесь, говорили, что хищница несла тушу на спине, спрятала ее в кустах, потом привела сюда тигрят кормиться.

Но странное дело, кабаньих следов поблизости не было.

— Наверно, так, — после длительного молчания сказал Чауна. — Амба прямо с Татиби кабана таскала.

— С Татиби? — удивился Олянов. — До Татиби не так близко, не меньше тридцати километров.

— Верно, — подтвердил Чауна. — Так просто тайгой ходить, три солнца надо. А через сопку За-гези перевалом — сразу Татиби видно. — И показал, что следы тигров от кабаньей туши ведут к склону высоченной, поросшей кедрачом сопки.

5

К верховью Татиби вышли к вечеру, когда над тайгой спустились сумерки.

Звероловы уже были близки к цели. Беспокойство охватило всех. Чауна с Маякой не захотели оставаться в палатке. Они соорудили из елового лапника шалашик и, с трудом втиснувшись в него, долго сидели у костра. Несколько раз, чередуясь, выходили на волю, прислушиваясь к монотонному шуму тайги.

Только Димка бестревожно спал на своей короткой барсучьей шкурке, подложив под голову кусок кедровой коры.

Когда чуть свет Николай Иванович позвал удэгейцев в палатку, чтобы обсудить предстоящий поход вдоль берегов Татиби, он велел разбудить и Димку.

Хотя еще не было твердой уверенности, что именно

25