Вокруг света 1967-11, страница 21
Потом узнала — второкурсник. Уж если он студент, то мы, шестикурсницы, — трижды студентки. ...В вагонах шумно, все перезнакомились, все знают всех давным-давно. Песни — почти круглосуточно. Ложимся спать и просыпаемся под звон гитар: На далеком горизонте, Как линеечки косые,. Пряди пробегающих дождей. Здесь пустыня, Здесь соленая пустыня, Здесь земля мечтает о воде... Там, за далеким горизонтом, — дожди, леса, разливы рек. Здесь, за окнами; вагона, — пыльная серо-желтая земля в редких кустиках прошлогодней колючки — верблюжьей радости. И белые озера — солончаки. Блестят, как снег. Только горький он, этот снег... А вдоль насыпи люди — коричневые. Кричат, панамами машут. Это тоже студенты — ленинградский отряд. Уже здесь, уже работают. ДЕНЬ СЕДЬМОЙ. Живем на бывшем дне Каспийского моря. Жилье брезентовое — палатки. Мой «кабинет» — часть одной из палаток, отгороженная простынями. С рабочего места вижу пустыню до горизонта. ...Подъем у нас в шесть ноль-ноль, по сигналу. В это время еще не жарко. Солнышко пригревает ласково — как на пляже. Только воды ни капли. Часов с восьми светило начинает злиться. К одиннадцати разъяряется вовсю. Медицинский термометр зашкаливает в тени — значит, больше сорока двух градусов. А выше и измерить нечем, но старожилы говорят, что бывает и плюс шестьдесят. Каждое утро — линейка. И на каждой линейке напоминаю, чтобы не забывали панамы и рубашки, чтобы не бегали босиком, чтобы пили чай, а не сырую воду. Чай лучше утоляет жажду. И потом он все-таки кипяченый —« врачу спокойнее. ...Часть нашего отряда работает на путях. Другая часть на объектах ПГС (это промышленно-граждан-ское строительство). Сначала бунтовали — всем хотелось на трассу. Пришлось прорабу их пристыдить: — Вы же взрослые парни, будущие инженеры, а рассуждаете, как дети. Железная дорога — это не только шпалы с рельсами. Это еще и жилые дома, станционные здания, магазины, школы, электростанции, холодильники, бани и ясли. Без полного комплекса этих сооружений никакая комиссия дорогу в постоянную эксплуатацию не примет. Кстати, о яслях. В поселке семнадцать детишек, которых не с кем оставить. Матери вынуждены сидеть дома. Решили — организуем ясли. Семнадцать молодых женщин — это же бригада строителей! Выделили из отряда двух девушек-воспитательниц, нашли повариху. А потом неделю «выколачивали» помещение — с этим здесь трудно. Пришлось обратиться к общественности. На доске объявлений вывесили плакат: «Уважаемые папаши! Необходима комната под ясли. Ударьте, пожалуйста, палец о палец для собственных детей!». Подействовало. Нашли и комнату, и кроватки достали, и все остальное. ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ. На трассу езжу ежедневно. Вместе с ребятами. В половине восьмого — гудок, «агээмка» (так называют здесь мотодрезину) срывается с места, и мои подопечные моментально начинают храпеть. На скамейках и прямо на полу платформы, надвинув на облупленные носы панамы и шляпы. Это они «добирают» то, что пропели вчера вечером у костра. Девчат на трассе немного. Работа на путях под силу лишь «гигантам» — поднятие и рихтовка пути, разгонка рельсов, перегонка шпал. Не знаю, какая из этих операций труднее, но, кажется, последняя. Ребята работают по трое — два лома и кувалда на троих. Володька, наш «главный гигант», кувалду достал себе персональную — в пуд. И машет ею так, что страшно подойти. Под его ударами тяжело и глухо содрогается земля. Шпалы, перекошенные при укладке, со скрежетом сдвигают щебень и прыгают на предназначенное место, как живые. Там, где проходит Володина «троица», путь выглядит учебником чистописания: шпалы на идеально равном расстоянии друг от друга и строго перпендикулярны рельсам. Володька даже присказку придумал и приговаривает в такт ударам: — Палочки! Должны! Быть! Попиндикулярны! Палочки!.. — Дай вздохнуть, эрудит! — Вздохнешь! Возле! Бачка! Палочки!.. Бачок с водой, то есть с чаем, обычно выносят вперед метров на двадцать-тридцать. Он там блестит, как вожделенная приманка. В горле пересохнет, на зубах песок, но глотрк воды — не раньше, чем шпалы до бачка лягут стройной шеренгой. Дойдут, вздохнут, напьются, перекурят... И опять: — Палочки! Должны!.. «Палочки» — это каверинское. В самом деле, есть в наших ребятах что-то от героев «Двух капитанов». Вечером на вопрос: «Как работалось?» — отвечают: — До звона костей. Кости не могут звенеть. Как врач, я это знаю точно. Но им я верю — звенят... ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ. Девочки «взяли свое» на бетонном узле. Они там задали такие темпы, что бульдозеристы чуть не плачут — не успевают подгребать к бетономешалке песок и щебень. У девчат .все рассчитано по секундам. На машину бетона — семь-восемь замесов. Каждый замес — двести сорок секунд. Отпускают машины — как костяшки на счетах отщелкивают. Шоферы злятся — не покуришь! — и хохочут: — Аптека! — Не аптека, а научная организация труда. Ну что ж, все правильно. Наши девочки — без пяти минут инженеры. Кому-кому, а бауманцам стыдно было бы не внести в работу элемента инженерной мысли. — Покажем мальчишкам, что и мы не лыком шиты! Посидели несколько вечеров, составили график работы и теперь «вгоняют в пот и дрожь» шоферов и бульдозеристов. Сто двадцать процентов нормы у девочек ежедневно. А они недовольны. Пристали к прорабу — подавай им насос для закачки цемента в бетономешалку! Чтобы еще быстрее. У меня свои заботы — хлорка кончилась. А мух в пустыне тьма-тьмущая. А лапки-то они не моют... И мне уже снятся эпидемии во вверенном моему попечению отряде. Устроили аврал в столовой — выгнали всех мух. Окна плотно затянули марлей. У входа вывесили боевой призыв: «Ловите! Бейте и уничтожайте! Мух! Они перед едой не моют лапок!» 2* 19 |
