Вокруг света 1967-12, страница 72

вылез из колодца и, проводив подозрительным взглядом удаляющихся кафров, раскурил трубку, усевшись на ящик. Затем он наклонился вперед, чтобы поджечь растопку. За всем этим Клон наблюдал издали, потому что, увидев приближающегося хозяина, он встал и пошел собирать для костра ветки и лепешки сухого навоза.

Раздался взрыв. Клон и кафры побежали посмотреть, что случилось. Земля вокруг того места, где раскладывали костер, была выжжена и взрыта. Ван Ренсбурга почти совсем разнесло на куски. Кафры наотрез отказались остаться с внушавшим им ужас мертвым телом и ушли в свою палатку. Клон запряг мулов и отправился к ближайшему полицейскому участку. Но сначала он зашел в дом поделиться новостью с Анной и надеть свою рубаху и лучшие штаны. Было бы невежливо по отношению к другим белым поехать на станцию в лохмотьях.

Прошло два дня, прежде чем он добрался туда. Он сказал, что не знает, что случилось, но только его хозяин умер.

— Был большой шум, — объяснил он, — как гром. Гром ударил хозяина и вдавил его в яму на земле.

— Мой бог! — воскликнул сержант. — Это взрывчатка! Он сам себя подорвал.

— Да, — сказал Клан, — от моего господина осталось очень мало. — Он стоял с опущенной головой, вытянув руки, как солдат, по швам.

— Ты должен пойти с нами, — сказал сержант.

— Я лроведу вас, господин, — ответил он. — Мы можем пойти короткой дорогой прямо через вельд.

Пятнадцать часов спустя сержант полиции, констебль и окружной хирург стояли перед тем, что осталось от Андреса ван Ренсбурга.

— По-моему, нет никаких сомнений относительно того, что случилось. Не так ли, сержант? — сказал врач.

— Так точно, господин доктор. Смерть в результате несчастного случая. Он, должно быть, не очень осторожно обращался... — Его фраза повисла, оставшись незаконченной.

— Взрывчатка вещь опасная, — сказал врач, шевельнув разорванную «почку носком ботинка. — Пожалуй, все это надо собрать.

— В фургоне есть мешок, — сказал сержант. — Джонсон, — обратился он к констеблю, — принеси мешок.

Джонсон пошел к фургону за мешком из-под зерна, который они взяли на фуражном складе. Медные бляшки на сбруе четырех мулов ярко сверкали на солнце. Стоя возле фургона, сержант молча смотрел, как констебль возился с мешком.

Теперь ван Ренсбург стал бесплотным. Его останки, которые им предстояло собрать, были начисто обглоданы. Над его телом потрудились грифы и шакалы, а самые крупные кости разгрызли гиены — любители костного мозга. Голова валялась отдельно и, если (не считать глаз и языка, осталась нетронутой. Но когда все это будет собрано для похорон, останки с помощью анатомической алхимии снова станут ван Ренсбургом, и никто не узнает, что его кости вместо кожи обернуты дерюгой.

— Эй, ты! — окликнул констебль бушмена. — Собирай!

Он держал мешок, а Клон запихивал туда кости. Голова с торчащими из нее позвонками была уложена в последнюю очередь и заняла подобающее ей место — сверху. Мулы яростно закрутили хвос

тами, подстриженными кисточкой на конце. Они отмахивались от мух, которые еще несколько минут тому назад пировали на останках ван Ренсбурга.

— «Смерть в результате несчастного случая во время ведения взрывных работ для проходки скалистой породы при сооружении колодца», — прочитал вслух сержант и захлопнул свою записную книжку с желтой обложкой. — Правильно, господин доктор?

— Да. Я подпишу протокол, когда мы вернемся.

Констебль швырнул мешок в фургон и сел верхом на свою гнедую лошадь. Мулы беспокойно мотали головами. Сержант и доктор сели в фургон.

— Полезай в фургон! — крикнул сержант бушмену.

Клон забрался в фургон и расположился позади сержанта. Мешок лежал у его согнутых ног.

Никто и не подумал спросить Клона о том, умеет ли он обращаться со взрывчаткой. Да и с какой стати? Что может понимать в этом дикий бушмен. Позвякивая колокольчиками, фургон подъехал к дому ван Ренсбурга. Клон выпрыгнул из фургона.

— А что ты собираешься теперь делать? — спросил хирург, глядя на Клона и Анну, которая вышла из дверей с младенцем на руках.

— Я? — переспросил мальчик. — Мы пойдем.

— Пойдете? Но куда?

Клон показал рукой на север и на восток.

— В эту пустыню?

Клон кивнул головой. Для него это не было пустыней. Для него это был родной дом.

— А он не нужен вам? — спросил хирург у сержанта.

— Мне? Нет. Да и зачем? У нас есть его показания. Он больше не нужен. Несчастный случай.

Сержант тронул вожжи. Мулы подняли головы. Сержант щелкнул кнутом, и фургон двинулся.

Убийство. Что было известно Клону об убийствах? У него был враг. Теперь врага нет — вот и все. Он свободен.

Клон пошел в маленький сарай, где они жили. Из-под стропил он вытащил припрятанные вещи, которые давно заготовил. Маленький лук, стрелы, газелий рог, наполненный ядом, и два страусиных яйца с деревянными пробками, уложенные в нечто вроде кожаной сетки. Затем он вышел во двор, где его ждала Анна. Здесь, перед домом, он сбросил с себя рубашку и штаны. Анна скинула юбку, подняла с земли ребенка и положила его на свое голое бедро. Она повязала через плечо пару выдубленных овечьих шкур и положила туда страусиные яйца, которые взяла у Клона. Они посмотрели друг на друга и отправились в путь. Клон шагал впереди по следу, оставленному полицейским фургоном. На «Номере четыре» они наполнят страусиные яйца водой и пойдут дальше.

Теперь, когда все кончилось, их пребывание у ван Ренсбурга оказалось не более чем затянувшейся интерлюдией в их жизни. Скоро они снова стали тем, чем были, когда ван Ренсбург впервые их увидел, — двумя черными точками в песках Африки.

Человек, в чьи руки перешла ферма, был бродягой, которого сюда направила полиция. Он нашел ферму покинутой. Пнув ногой два маленьких свертка одежды, он вошел в дом. Больше всего его интересовало, где ван Ренсбург хранил бренди.

Перевел с английского В. ТЕЛЬНИКОВ

70