Вокруг света 1967-12, страница 69

Упряжка, как он мысленно называл их, продолжала есть. Если бы белый, истощенный голодом, съел столько мяса за один присест, он бы погиб. Но бушменам это нипочем. В течение всей своей жизни они то умирают от голода, то обжираются. Они живут так от сотворения мира. Иначе они бы «е смогли выжить. Именно поэтому бог и снабдил их складками на ягодицах, в которых они копят жир, как африканские быки в горбу или кафрские овцы в курдюке. Однажды он пристрелил старуху. Она подыхала с голоду, и складки кожи, как пустые мешки, свисали у нее почти до ляжек.

Мальчик руками вырыл в земле у самого костра нечто вроде гнезда и помог туда забраться девочке. Затем он лег рядом с ней. Они свернулись клубком, как две собаки. Ван Ренсбург вспомнил ожоги, которые ему нередко приходилось видеть на телах бушменов. На живых и на мертвых. Вот так они и получают ожоги — спасаясь от холода, ложатся спать почти на самые угли. Но все же ему было интересно наблюдать за ними. Он не испытывал ничего, кроме любопытства. Ну и, пожалуй, небольшого удовлетворения. Как если бы ему удалось, например, подстрелить антилопу, неожиданно появившуюся в шестистах ярдах. Он был совершенно уверен, что в его везении не обошлось без бога.

Ван Ренсбург следил за бушменами, пока они не уснули. Тогда он выбил трубку, встал и подошел к стреноженному коню проверить путы. Это дело тонкое. Нужно, чтобы они были не слишком свободными, не то конь куда-нибудь забредет, и не слишком тугими, чтобы не покалечить ему ноги. Ван Ренсбург больше всего на свете уважал порядок. Он был предусмотрительным человеком, который не мог допустить, чтобы какая-нибудь оплошность обернулась бедой. Затем он положил под голову седло, завернулся в толстое одеяло из грубой шерсти и, положив руку на ружье, закрыл глаза. Ружье по-прежнему было заряжено, но на этот раз он -снял курок с предохранителя.

Была ночь. Настоящая африканская ночь с яркими звездами, пронизывающими иссиня-черную немоту неба. Где-то завыл шакал, и снова стало тихо, хотя повсюду шла невидимая охота, сулившая жизнь <и смерть.

На другое утро, вместо того чтобы сразу вернуться домой, он отправился на охоту и подстрелил антилопу для своих бушменов. Они съели все до косточки, напились воды и снова заснули. Жизнь возвращалась к ним на его глазах. Они впитывали ее, как впитывает воду земля, выжженная засухой.

Лишь на третий день ван Ренсбург отправился в

обратный путь. Он ехал верхом, гоня бушменов перед лошадью. На то, чтобы пройти тридцать миль, им понадобилось всего двенадцать часов. Бушмены были вконец измучены, но он знал, что на хорошей пище они очень скоро встанут на ноги. К тому же он позволит им хорошенько отдохнуть. Впрочем, ему некогда будет с ними возиться.

Он зарезал овцу, накормил бушменов варевом из картофельной шелухи и овечьих потрохов и уложил их спать на старые мешки в маленьком сарае, обитом гофрированным железом, где он хранил шкуры и запасной инвентарь.

Весь месяц девочка работала по дому. Щеткой, сделанной из прутьев, она тщательно мела полы и натирала их жидким коровьим навозом. В жидком виде навоз был приманкой для мух, а застывая, становился их кладбищем.

Ван Ренсбург назвал девочку Анной, а мальчика — Клоном. Клон пас овец и коз на ближних пастбищах. В его обязанности входило выгнать стадо на заре, а вечером — загнать в крааль. Когда стадо возвращалось, ван Ренсбург стоял у ворот и считал. Все шло вполне удовлетворительно. За труды он ничего не платил бушменам. А собственно говоря, с какой стати он должен был Vim платить? Он ведь не платил своей собаке. Ван Ренсбург не забывал регулярно кормить их отрубями и требухой, не задаваясь вопросом, счастливы они или нет. Да и кто может знать, какое у бушменов представление о счастье. Они, конечно, не голодали. Но для бушмена главная прелесть жизни — свобода, а они ее не имели. Их основное занятие — охота; они не охотились. Живя на воле, они время от времени устраивают мясной пир — у них этого не было. При полной луне бушмены танцуют — они не танцевали.

История их жизни осталась ван Ренсбургу неизвестной. Они «е умели рассказывать о таких сложных вещах, как несчастье, которое обрушилось на их маленькую родовую общину. Только им одним и удалось уцелеть. Как они могли рассказать ван Ренсбургу про гибель маленьких детей, женщин и трех мужчин-охотников? Всех перебили кафры, которые случайно набрели на их стоянку. Разве могли они рассказать о том, что лишь чудо помогло им избежать общей участи: перед тем как стряслась беда, они ушли собирать съедобные коренья. Сперва голод, потом болезнь и, наконец, кровавая бойня — вот и вся история их жизни.

Но все же они остались жить, больше не голодают и не одиноки — их двое. Мало-помалу они стали понимать язык своего хозяина. Через год они .научились немного говорить «и выполняли приказы со слов. Анна ро-

Рисунки В. ЧЕРНЕЦОВА

дила младенца — маленькое, как обезьянка, желтое существо, на голове которого росли, словно рассыпанные зернышки перца, крохотные завитки волос. Все это время Клон пас овец и коз — всегда неподалеку от фермы. Дальние пастбища были доверены другим пастухам, потому что ван Ренсбург не решался выпустить своего бушмена из-под надзора. Пища, которую получал

67