Вокруг света 1968-02, страница 17

Бразилия отделилась от метрополии без войны. Но в Байе выстрелы раздались.

Независимость Бразилии была объявлена в 1822 году. В Байе это случилось годом позже — 7 января: тогда был разбит флот португальцев, и Мадейра ди Мелос отвел свои войска.

Португалия так держалась за Байю, ибо считала, что она теряет не только колонию, но и жизненно важную идею.

Тогда была убита Жоана Анжелика ди Жезус. Она девочкой попала в монастырь да Лапа и дослужилась до аббатисы. Когда португальцы потребовали впустить их в монастырь, она отказалась и погибла у входа от удара штыка. Она обороняла крепость своей религии и стала героиней независимости.

Ибо в Байе не только свои боги, но и свои герои, пусть порой безымянные, зовущиеся просто портными, потому что они принимали участие в Восстании портных. Уже в 1789 году они требовали независимости, но ждать им пришлось еще тридцать лет, а что касается республики, то они просчитались на все шестьдесят. За этот просчет их мучали и убивали.

И сегодня не знает Байя, чье имя она носит, — имя бухты или спасителя святого Салвадора, и не знает, был ли вообще у нее спаситель и понадобится ли еще.

Но Байя-соблазнительница равнодушно играет обоими именами. Что ей имена! Она не заботится даже о тех, кто в ней рождается. И почему Байя должна иметь достаточно мест в гостинице, если их не хватает даже в больницах?

Отель «Байя» — один из самых великолепных в стране. Но не все посетители могут попасть даже в ночлежку Руа Прегиса, где сто кроватей привязаны к одному канату, за который дергают утром, чтобы разбудить самых упорных сонь.

■Созданная для ночей, но не для ночной жизни, для луны над бухтой, но не для искусственной луны на серебряной нитке, Байя все же не в силах удовлетворить все вкусы. Поэт Суиса ди Сан-Амару декламирует свои стихи на рынке и продает их, как листовки. Уличный певец вымаливает не на хлеб, а просит взаймы на свое погребение.

Веселый город. Пусть даже порой не хватает в улыбке зубов, ибо нет в костях витаминов, но смеются по каждому поводу — от радости и гнева, иногда угрожающе; чтобы затеять драку, не всегда нужна тростниковая водка.

Город коррупции, где полиция знает о преступлениях, но знает и цену молчанию. Продажный, фатальный, живущий часом. Здесь гимназисты перед ужином складывают и разыгрывают свои карманные деньги, и кому выпадает выигрыш, должен рассказать потом о своем времяпрепровождении остальным.

Однако Байя строга: даже в тридцатипятиградусный зной пропуском в яхт-клубе служит галстук. Там, где не все посещают школу, очень ценятся уроки музыки. Там пожилая сеньора сетует на то, что черный шофер едет в одном с ней автомобиле, а не бежит снаружи, как в былые времена паланкинов.

Город верит в будущее и в чудесную силу свечей, которые зажигают перед приходом ночи; город жестокий, как интервент, когда ему не хватает земли,— тогда он спускается к воде и закладывает дом на сваях.

Нежна и груба Байя, покрытая шрамами, мрачная и святая. Байя — город любых качеств, и забытых и еще не изобретенных, где каждый предан и верен — никто.

Уже португальцы привередничали: на каждый день у них был свой рецепт трески, но байянцы их переплюнули: на каждый день у них своя церковь.

Если счесть все церкви вместе с капеллами, то число дойдет до ста пятидесяти — это даже пропуская дома спиритов.

Байя убеждена, что если другим городам хватает одного святого, то ей едва ли достаточно всех.

Каждому святому она воздвигла церковь, а иным даже несколько: ведь они так нужны!

Если не хватает чего-то, тут поможет святой Анто-

Гроботорговеи, поспешает к клиенту.