Вокруг света 1968-04, страница 53

Рисунки П. ПАВЛИНОВА

ский отряд Николая Бурлова. Он везет важный пакет — оперативную сводку Главного штаба Северо-Восточного фронта Сибири.

Получив сводку, Бурлов понимает, что скоро поезд Колчака прибудет на станцию Тулун...

Об этом и многих других событиях рассказывал писатель А. Алдан-Семенов в главах романа „Красные и белые напечатанных в предыдущем номере журнала.

Андрей не успел рассказать о конце «кровавого мальчика», его позвали к Бурлову. Из Ту-луна вернулась разведка: партизаны привели двух белочехов, которые сообщили, что на станции стоят дивизия чехословаков и эшелон с колчаковскими войсками. Сам Колчак с золотым запасом еще находится в Нижнеудинске. Бело-чехи знают о приближении партизан и согласны на мирные переговоры.

— Пошлем к ним Чубаря. У него голова не мякиной набита, а вид как у царского полковника, — решил Бурлов. — В личный конвой пяток самых бравых партизан подберем...

Парламентеры прибыли в Тулун ночью, но их сразу принял командующий чехословацкой дивизией.

— Господа представители партизан, — заявил генерал. — Вы не должны занимать Тулун, это помешает эвакуации моих легионов. Если вы нападете, я дам бой. Советую ожидать в Гуране проезда Верховного правителя...

— Партизаны не спрашивают, где им располагаться, — ответил Чубарь. — Мы не соби

раемся согласовывать свои действия с вами, но и зря проливать кровь не желаем. Помогите разоружить колчаковцев.

Генерал упорствовал, говорил о воинской чести, не позволяющей предавать союзников.

— У нас достаточно сил начать немедленное наступление на Тулун, — ответил Чубарь. — А вы знаете, с народом бороться невозможно. Мы контролируем железную дорогу от Тулуна до Иркутска, — прихвастнул Чубарь. — В Черемхове восстановлена Советская власть, в Иркутске — восстание рабочих. Если вы будете сопротивляться, мы взорвем путь и штурмом возьмем Тулун. Тогда ни один легионер не вернется на родину.

— Хорошо, хорошо, — нервно согласился генерал. — Вот мои условия: партизанская армия не должна занимать Тулун, пока я не эвакуирую легионы. Вы можете разоружить колчаковцев, я не стану их защищать. Но и вам помогать не буду. Я согласен, чтобы одна партизанская рота вошла в Тулун. Только одна рота...

Парламентеры вернулись в Гуран. Бурлов выслушал сообщение Чубаря, поскреб затылок, мрачно выругался.

— С белочехами драться нельзя: у них целая дивизия, у нас шестьсот душ. А колчаковцев мы захватить должны. Пошлем в Тулун роту Громова. У него стрелки серьезные, каждый соболя в глаз бьет...

На рассвете партизаны подошли к Тулуну. Метель разыгрывалась: тайга и небо растворились в крутящихся дымах. Снег заметал вагоны, на железнодорожных путях вырастали сугробы, звонко гудели телеграфные провода. В окнах пассажирских вагонов мигали свечи, в теплушках было темно.

Бурлов разрешил Шурмину участвовать в разоружении колчаковцев, но предупредил:

— Собой, парень, не рискуй. Ты еще мне преаделенно понадобишься.

Андрей шагал за Громовым, нацепив, как и все партизаны, красную повязку на левый рукав и красную ленту на шапку.

Громов разбил бойцов на группы: партизаны стали окружать поезд. Сам Громов кинулся к мягкому вагону, в котором находились старшие офицеры и правительственные чиновники Колчака.

Неожиданное появление партизан поразило колчаковцев. Полураздетые, еще не проснувшиеся, они сдавались без сопротивления. Какой-то полковник, с расширенными от страха зрачками, потянулся было к маузеру, Андрей вышиб у него оружие. Сдерживая дрожь в дряблых щеках, полковник завизжал:

— Это измена! Чехи предали нас. Высокие союзные комиссары не простят им предательства.

— Ваше благородие, застегните штаны и выйдите из вагона, — насмешливо сказал Андрей.

В хвосте бесконечного поезда послышались револьверные выстрелы. Ахнула граната, за ней

3*

51