Вокруг света 1968-04, страница 55

— Можете назвать приблизительную сумму?

— По моим документам — золота в монетах, кружках, полосах и брусках — на четыреста двадцать миллионов шестьдесят две тысячи рублей семьдесят восемь копеек...

— Что вы говорите? — поразился адмирал. — Я думал, золота значительно больше.

— Господин адмирал, за истекший финансовый год вами израсходовано одиннадцать тысяч пятьсот пять пудов -двадцать три фунта семнадцать золотников...

Чудовищная эта цифра ошеломила: адмирал склонился над актом; колонки цифр оказались номерами товарных вагонов. Количество растранжиренного золота все еще не укладывалось в сознании Колчака.

— И на это, на это есть документы? — задал он боязливый вопрос.

Контролер выволок из портфеля новую пачку бумаг.

— А как же иначе, господин адмирал? Вот прошу, вот! В марте прошлого года по вашему приказу отправлено во Владивосток одна тысяча двести тридцать пять ящиков с золотыми монетами. Это составляет шестьдесят девять миллионов рублей. Мне не позволили вскрыть ящики и пересчитать деньги. Все же я установил стоимость по учетным книгам.

Колчака покоробило, что хилый человечек в детском полушубке не величает его высоким превосходительством. Он нахохлился, сердито пробормотал:

— Продолжайте...

— Не вдаваясь в рассуждения, продолжаю. Англии и Франции отдано шестьсот сорок два пуда золота. Вторично тем же странам да Японии — тысяча триста сорок пудов. В сентябре Япония получила еще пятьсот, а Франция семьсот пудов. Американской фирме Ремингтон Арме перечислено золота на три миллиона семьсот тысяч рублей...

— Что же вы замолчали? Говорите...

— Мне больно говорить, господин адмирал, — проверещал контролер. — Как человеку русскому мне больно говорить о расхищении русских национальных богатств. Итак, дальше. Вы заключили с американским правительством контракт на поставку оружия. Для обеспечения заказа из кладовых банка пришлось вынуть тысячу двести пятьдесят ящиков и семьсот пятьдесят четыре мешка. Золото было вывезено тайно, моему помощнику не позволили даже пересчитать ящики и мешки. Когда он запротестовал, его схватили и увели. Я ничего не знаю о судьбе его...

Колчак постучал пальцами по столу, исподлобья косясь на государственного контролера.

— Все? — спросил он.

— Никак нет, господин адмирал! Я обязан доложить, что золото расхищалось как офицерами охраны, так и вашим личным конвоем. Ими похищено шесть пудов золотых монет чеканки 1790 года...

' — Теперь все? уже нетерпеливо спросил ¹ Колчак.

— Нет, не все. Американскому правительству было отгружено еще двадцать два ящика с брусками, семь ящиков полос, тридцать четыре ящика драгоценностей Монетного двора, Горного института, Палаты мер и весов...

— Надеюсь, ваш список не. бесконечен?

— Все имеет конец, господин адмирал.

— Вами записана каждая копейка, израсходованная мною. И каждый рубль, украденный мерзавцами...

— А как же иначе? — контролер повысил голос. — Я отвечаю за государственный золотой запас перед Россией. Я состоял контролером запаса при его императорском величестве Николае Втором. Я оставался им при временном всероссийском правителе господине Керенском. Меня не отстранял от должности и гражданин Ленин. Я состою в этой должности и при вас, буду состоять и после вас. Я служу не властителям, а русскому золотому запасу, — визгливый фальцет уже не казался адмиралу смешным и неприятным: он был угрожающим.

— Мне нравится ваша верность долгу. Что еще вы можете сказать?

— Я оглашу вот этот акт и закончу. Хотя золотой эшелон усиленно охраняется, из вагона номер... — контролер метнул острый взгляд на полковника Долгушина, — исчез мешок с червонцами старинной чеканки. Шестьдесят тысяч рублей его стоимость. Вместе с золотом исчезли и два офицера охраны...

— Я докладывал вашему высокопревосходительству об этом печальном происшествии, — сказал Долгушин.

— Как все испоганилось, как все разложились! Офицеры из охраны эшелона — грабители! Офицеры моего конвоя — воры! И это дворяне русские и это представители гвардии? Позор и срам! Я строил на недоброкачественном материале... Я строил...

В салон-вагон вошел майор Гассек. Раздувая гнедые усы, проквакал:

— Я только что разговаривал по прямому проводу с генералом Жаненом. По просьбе союзников чешские войска обязались доставить вас и золотой эшелон в Иркутск. Через час мы отправляемся. Прошу пройти в наш поезд...

Опять была сибирская морозная ночь: зло играли звезды, похоронно мерцали сугробы, проваливались во мглу деревья. По окну пробегали снежные змейки, на узеньком столике подмигивала сальная свечка. Тень адмирала раскачивалась по стенкам купе.

Он сидел, опершись подбородком на кулаки: не спалось в эту полную неясных ожиданий и смутного страха ночь. Разорванные видения мелькали перед адмиралом, ненужные мысли томили воспаленный мозг. Адмирал все еще не хотел признаться в том, что с той поры, как он стал называться верховным правителем, от него ничего не зависело. Он был слепым, но жестоким орудием англичан, французов, американцев. Он попадал в грубые сети японских интриг, подчинялся угрозам белочехов. Он собирался «восстановить великую Россию», а привел в свое отечество иностранных захватчиков...

Сейчас все отреклись от адмирала, кроме маленькой группы офицеров, сопровождавших его в Иркутск. Да еще верен генерал Каппель, сдерживающий натиск красных. И адмирал верит Каппелю, хотя на его военную силу он уже не надеется. Каппель на Енисее обложен со всех сторон: его преследует армия красных, на него наседают партизаны.

S3