Вокруг света 1968-07, страница 37

перед ними расстилался вечный путь.

Наконец мелькнула другая мысль: он, знаменитый чопендоз, не имеет права не считаться со своим несравненным конем Джеолом.

— Мокхи, — сказал Уроз, — отыщи для Джеола лучшую чайхану.

Они проезжали мимо селения, где тек чистый ручей, а рядом стояла чайхана. Уроз остановил Джеола и ступил на здоровую ногу. Он отказался от тюфяка и приказал Мокхи заняться лошадью. Тот напился воды, накормил Джеола и прибежал к хозяину.

— Сейчас я тебе принесу чай... Все, все, — и исчез.

Как ни боролся с собой Уроз, он буквально выхватил из рук Мокхи кружку с водой. То же произошло и с бараниной на вертеле... И только тогда в изнеможении заснул.

Уроз спал долго. Его разбудил шум многочисленных голосов — то были пассажиры, прибывшие с севера на большом старом грузовике. Они громко требовали чая — кто черного, кто зеленого, индийского, китайского. Птицы в клетках щебетали вовсю.

Чаепитие кончилось, пассажиры расплатились. Появился маленький суетливый хозяин и, улыбаясь, сказал:

— Теперь уже недалеко до Кабула, дорога здесь хорошая. Жаль только, вы не выбрались днем раньше — увидели бы вчерашний бузкаши. В Кабуле рей-час только и речи, что о нем!

Самый пожилой из купцов с достоинством ответил:

— Это бедняги-кабульцы увидели свой первый бузкаши только вчера. Я-то их видел-перевидел на своем веку! Я был и на одком бузкаши, какого кабульцам никогда не увидеть.

— Расскажи нам, почтенный господин, расскажи, — стал упрашивать хозяин чайханы и, повернувшись к слуге, приказал: — Бачо живо — мои подушки, чай, сладости и варенье!

Купец немного поломался, но затем не спеша принял удобную позу. Все притихли. Конечно, им пора ехать в Кабул. Но не велика беда, приедут позже, а интересный рассказ не каждый день доводится послушать.

' «Бачо» (фарси) — дословно «мальчик», обращение к слугам. (Прим. пер.)

2*

Чай и сладости — угощение хозяина — раздали всем.

Купец не спешил удовлетворить общее любопытство. Он степенно отведал всех яств и только тогда начал:

— Много лет назад поехал я верхом, как все в то время, в провинцию Маймана покупать каракуль. Торговал им самый богатый тогда и самый честный человек в округе — Осман-бей. Он как раз женил своего младшего и любимого сына, — рассказчик задрал к небу длинную рыжую бороду и воскликнул: — Что это был за праздник! Семь дней он длился и семь ночей. Именитые гости приехали даже из Ирана. На седьмой день устроили бузкаши. Драгоценные ковры, клинки лучшей стали, стадо лучших каракулевых овец и сильнейших верблюдов — вот что ждало победителя...

Хозяин заерзал на подушке:

— Даже не верится! Такие богатства!

— Перед началом, — продолжал рассказчик, — десять чопен-дозов выстроились перед Осман-беем. Был среди них человек, который сразу привлек мое внимание: совсем седой, весь в морщинах, а походка такая, что сразу видно, не раз с ним случались несчастья. На лице — зажившие рубцы. Странно он выглядел среди окружавшей его молодежи. Я спросил соседа: кто это, сколько ему лет и почему он среди чопендозов? Сосед ответил: возраст его почтенный, а в числе остальных девяти есть и родной его сын.

Рассказчик остановился, погладил вьющуюся бороду и продолжал:

— Едва начался бузкаши, всем стало ясно, что самый опасный и сильный участник именно он — человек, выглядевший почти стариком! Что он выделывал! Я не буду рассказывать все, что видел и пережил. На это не хватило бы суток. Кое-кто уже вылетел из седла, и лошади носили их по полю. Старый чопендоз схватил тушу козла, но не пытался, подобно другим, тут же пробиться к вратам победы. Он устремился куда-то вперед, увлекая за собой всех способных еще сражаться. Конь его оторвался от группы преследователей. Вероятно, у него был свой план борьбы. И вот что случилось. В степи на его пути оказалась пастушья хижина. Он направил коня к ней, а все следо

вали по его пятам. Подскакав вплотную, старик впервые ударил жеребца нагайкой. Тот взметнулся в воздух и стал четырьмя ногами на плоской крыше постройки.

Голос рассказчика прервался. Чайник оказался пуст. Слуга ринулся с ним к самовару, закричав: «Ради пророка, подожди моего возвращения!»

Купец напился и продолжал:

— Тщетно соперники стара лись повторить его прыжок. Не сколько человек разбились о стены хижины или побили своих лошадей. Но это еще была не победа. Немало всадников кружилось около хижины. Чопендоз — сын старика подскакал к хижине и закричал:

— Отец, что мне делать?

— Ждать, — ответил отец, поглаживая шею жеребца.

Тут он начал со своей недосягаемой позиции издеваться над кружившими внизу противниками. Он поворачивал лошадь на крыше, и все всадники в беспорядке бросались в ту же сторону. Вдруг старик заметил, что в одном месте почти не было всадников, и крикнул сыну: «Очисти мне дорогу, мальчик!» Тот бросился на стоявших на пути чопендозов. Лошадь старика спрыгнула на землю и стрелою помчалась к цели. Никто не смог догнать старика, и он бросил тушу козла в «Круг Торжества».

Все в один голос воскликнули:

— Хвала пророку, удивительный был рассказ.

— А как звали чопендоза-по-бедителя? — спросил хозяин чайханы.

— Имя его отпечаталось в моей памяти на всю жизнь: Тур-сен.

— Так это был великий Тур-сен, — с благоговением произнес хозяин.

— Великий Турсен, — повторяли все присутствующие.

Один из слуг застенчиво спросил:

— А не помнишь ли ты имя сына, пришедшего ему на помощь?

Купец потряс бородой и ответил:

— Знай, бачо, если хочешь сохранить память, не утруждай ее ничтожными воспоминаниями.

В сопровождении хозяина гости направились к грузовику. Наступила тишина.

на стр. 38 ►

35