Вокруг света 1968-07, страница 36

ны с открытым лицом приводила Уроза в ужас.

Освещенная луной дорога была узка и камениста, но Джеол ступал по ней уверенно. С северной стороны горизонт был закрыт сплошной снежной цепью Гиндукуша.

— Кабул уже далеко позади, — заметил Мокхи.

— Да, неплохо мы прошли.

— Чудо-конь! — воскликнул Мокхи.

Он ласково погладил шею Джеола; тот, довольный, заржал.

Близился восход. Несмотря на отчаянную боль, Уроз был счастлив, что вырвался на свободу и вновь принадлежал самому себе.

Орлы покидали гнезда.

— Я слезу с коня помолиться, — сказал Уроз Мокхи.

Он удачно спустился на землю, но, когда после молитвы поднялся и на мгновение оперся на сломанную ногу, едва не упал. Слава аллаху, что успел схватиться руками за гриву Джеола. Преодолевая боль, он подтянулся на руках, вдел здоровую ногу в стремя, а больную перебросил через седло и процедил сквозь стиснутые зубы:

— Затяни повязку на ране.

Мокхи притронулся к ноге и

сказал:

— Я чувствую сломанную кость.

— Живо садись на жеребца за спину! — крикнул Уроз.

Он думал: «Только вчера Джеол выиграл труднейший бузкаши и не чувствует никакой усталости, неся двух седоков по труднейшей дороге. А я?..» Внезапно жеребец вскинул голову, пошевелил ушами и сильно втянул воздух; поступь его стала осторожной.

— Он чувствует близость животных, — сказал Мокхи.

Действительно, скоро тропа вывела их на большую дорогу. То был широкий тракт через Гиндукуш, соединяющий юг Афганистана со степным севером.

Дело было осенью, в засушливую пору, и, хотя только что забрезжило утро, в воздухе стояла плотная пыль от множества колес и от копыт животных.

Никто не управлял этим движением. Все было предоставлено здравому смыслу всадников, гордости и высокомерию одних, скромности или беспечности других.

Царил какой-то хаос звуков, сплетения людских криков, мы

чания, ржания, блеяния, лая животных, пронзительных гудков грузовиков. Стада, машины, пешеходы, всадники, пуштуны, таджики, хазарейцы, узбеки, ну-ристанцы шли по древнему пути фаланг Александра Македонского и толп паломников Будды...

Пестрая смесь халатов, тюрбанов, украшений, несхожих лиц двигалась по торговым делам или в поисках работы, возвращалась домой или попросту искала приключений и счастья.

Уроз и Мокхи наблюдали сверху за беспорядочным потоком, в который им предстояло влиться...

Джеол осторожно спустился по крутой каменистой тропе. На тракте всадники слились с движением. Сначала они испуганно озирались по сторонам. Но скоро убедились, что пугавшая их пыль была не плотнее, чем привычная пыль родных степей. Да и движение много спокойнее, чем во время неистовых бузкаши.

Мокхи, смеясь, обратился к Урозу:

— Знаешь, мне гораздо больше нравится ехать за тобой на крупе лошади, чем в этой проклятой слепой коробке, в которой нас с Джеолом везли в Кабул. Все время было темно, и я боялся, вдруг Джеол упадет от толчка и поломает себе ноги.

А шедший уверенно Джеол нес их дальше, листая, словно книгу, афганскую дорогу. Черные козы, спускавшиеся с высоких пастбищ Нуристана, гордые, красивые, и их молодой пастух с пронзительно-голубыми глазами... Слепой старик в лохмотьях, которого Джеол чуть было не свалил на землю. Он шел посреди дороги с вытянутыми вперед руками, разводя их, словно крылья. Голова его была высоко поднята, и мутные глаза обращены прямо к солнцу... Арба со сплошными колесами без спиц, битком набитая женщинами в густых покрывалах... Бродячий музыкант с тяжелой шарманкой на спине — в степях никто не видывал таких инструментов... Два торговца-индийца с мулами, нагруженными большими коробами товаров... Святые паломники, дервиши и богатые помещики, отправляющиеся на охоту с орлом или соколом на руке... И конечно, грузовики... Маленькие, старые, обшарпанные и новые, мощные...

Мокхи не пришлось долго восторгаться железными чудовища

ми. Слишком уж быстро они шли, ничего не успеваешь рассмотреть! То ли дело благословенные аллахом караваны!

Уроз не разделял восторгов и недоумений своего слуги. Все мысли его были заняты возможной погоней. Правда, окружающая толчея прикрывала Джеола с двумя всадниками на спине... Затерялись, точно травинки в степи. Это успокаивало Уроза.

Наступил полдень. Жара разморила людей и животных. Караваны располагались в стороне от дороги в ожидании вечерней прохлады. Пешеходы спешили укрыться в чайханах... А их было великое множество вдоль дороги, по окраинам деревень и хуторов. Маленькие, средние и большие, они мало чем отличались друг от друга и, казалось, совсем не изменились за минувшие века. Кубообразная глинобитная побеленная постройка с одним темным залом; земляной пол покрыт старыми коврами или просто тряпьем. Вот и все... Никаких различий между посетителями. В огромных самоварах шумит кипяток. На гвоздях, вбитых прямо в побеленную стену, висят пиалы. В клетках чирикают перепела.

Солнце недвижно висело в зените. Те, кто не прервал пути, с трудом передвигали ноги. Но не Джеол. Несмотря на двойную нагрузку, он шагал бодро и легко.

У каждой придорожной чайханы Мокхи наклонялся к Урозу:

— Чем мы хуже других? Пора отдохнуть!

Он очень проголодался, и жажда мучила его большое тело. Уроз молчал.

— Посмотри, какие замечательные скворцы и перепела!

Молчание.

У следующей:

— Взгляни, какой самовар, никогда не видел ничего подобного!

Или:

— Пассажиры из того грузовика вылезли здесь. Теперь они наверняка рассказывают веселые истории!

Тщетно. Уроз не удостаивал слугу ответом, хотя, конечно, страдал больше его. У него появился жар; нога, тершаяся о седло, болела ужасно. Но его вела одна мысль: не поддаваться страданиям.

А подъем сменялся спуском и вновь переходил в подъем.

Уроз правил Джеолом, будто

34